Ярослав Шипов

    Священник, окормлявший тюремных узников, во время одного из посещений узнал, что дорогой его сердцу разбойник угодил и карцер. Дороговизна этого человека заключалась в том, что он искренне исповедовался, исправно молился, читал церковную литературу, то есть выходил на путь духовного делания. Батюшка и сам много молился за него: келейно и на богослужениях, а при всяком удобном случае служил молебны Анастасии Узорешителышце, испрашивая условно досрочного освобождения. И вдруг - карцер! "Нарушение внутреннего распорядка", - объяснили начальники, но разрешили священнику повидать заключенного.

    По тюремному коридору привели батюшку к колодцу, укрытому тяжелой железной крышкой. В крышке - небольшое отверстие, через которое в колодец проникал свет от слабой электрической лампочки, висящей под потолком. Отомкнули замок, подняли крышку: глубина - метра два, бетонные стенки - полтора на полтора метра, на дне вода. И в этой воде сидит темничное чадо с книжкой в руках.

    - Ты что же. брат? - с болью в голосе спросил священник. - Ты же обещал...

    - Простите! - молвил раскаявшийся разбойник. - Я нарочно... В камере невозможно читать Евангелие - народу полно, а здесь хорошо - никто не мешает...

    Тут батюшкина душа вострепетала: он, понятное дело, и представить себе не мог, что в наши дни возможно такое. Глядя в покрасневшие от долгого напряжения глаза, священник сильно впечатлился и подумал, что этот человек спасен будет...

    Продолжение этой истории мне неведомо. Хотелось бы, конечно, чтобы все управилось ко благу, как в песне Кудера, который "бросил набеги творить" и стал монахом, но - не знаю, а приврать не могу.