Священник Ярослав Шипов

    Немолодой московский батюшка в доверительной беседе признался, что до крайности не любит вопрос, которым его время от времени умучивают разные малознакомые люди - не любит, потому что не понимает: о русском национализме и недобром отношении к иноплеменникам.
    - У меня, - говорит, - на приходе кого только нет: все народности бывшей державы, а также эфиоп, финн, татарин и кореянка... У вас кореянки нет?
    - Кореянки нет, зато есть англичанин и новозеландка.
    - А новозеландка, - какого она рода-племени?
    - Кто ж ее знает, - говорю, - новозеландского, наверное...
    - Да такая существует ли - специальная новозеландская нация?
    - Точно сказать не могу, но - имеют право.
    - В общем-то, да. Однако речь о другом: мы ведь заняты не выяснением национальности, а спасением души, которая по природе своей, как известно, христианка... А тут пристают: почему вы к нам плохо относитесь, почему гоните и преследуете...
    - Ну, это, наверное, не кореянка.
    - Нет, конечно.
    - Думаю, что и не эфиоп.
    - Разумеется. И вот недавно, когда какой-то клещ впился в меня со своими антирусскими обвинениями, вспомнилась вдруг одна история из моего детства... Даже не история, собственно, а так - две картиночки. И все словно высветилось - весь этот проклятый вопрос, и видно стало, что он - ложь, и на самом-то деле все не так, все - наоборот! - И батюшка взялся излагать историю в "две картиночки".
    Началось с того, что отец будущего священника - офицер-фронтовик выиграл по облигации десять тысяч. И купил пианино. Очень уж ему хотелось, чтобы сын стал музыкантом.
    Учительница попалась серьезная и обстоятельная, и дело пошло на лад. Наконец, был экзамен в музыкальной школе при консерватории: мальчик выдержал его вполне достойно - об этом единодушно говорили все преподаватели. А потом отца пригласили побеседовать "о будущем юного дарования". В подробности этого разговора ребенка не посвящали, однако ночью сквозь сон он слышал, как отец рассказывал матери:
    - Всех родственников до седьмого колена перечислил: и своих, и твоих,
    -не годимся...
    - Почему? - недоумевала мать.
    - Потому что русские! - раздраженно объяснил отец.
    - Тише ты, тише: разбудишь...
    - Где они были, когда шла война? Пятый Украинский фронт. Ташкентское направление?.. А теперь командуют: русским в музыку ходу нет...
    Такой была первая "картиночка". Затем мальчика приняли в обычную музыкальную школу. Дела его шли столь успешно, что за два года до выпуска преподавательница сказала: "Тебе здесь делать уже нечего". И на ближайшем концерте известной пианистки, с которой школьная преподавательница была в недальнем родстве, случилась вторая "картиночка", мало чем отличающаяся от первой. В антракте отрока привели в консерваторскую артистическую, он что-то сыграл, и пианистка удивленно промолвила: "Интересный мальчик, оч-чень интересный". Потом музыкантши остались поговорить, а ученик ждал за дверью.
    Концерт известной пианистки они недослушали: преподавательница, выбежав из артистической, взяла его за руку и потащила по лестнице к выходу.
    - "Не наш", видите ли, "не наш", -разгневанно повторяла она. - Нельзя же зарывать талант в землю? Разве мальчик виноват, что родился русским?
    Батюшка сказал, что поначалу повторял эту строчку, словно стишок: "Разве мальчик виноват, что родился русским?". А потом забыл...
    Вскоре после этого разговора у преподавательницы возникли сложности на работе, пришлось оставить учеников и перейти в какую-то подмосковную школу. Музыкальная карьера "оч-чень интересного мальчика" бесславно закончилась.
    - Так кто же кого притеснял и зажимал? - смеялся батюшка. - Кто кому не давал ходу?.. На самом-то деле все наоборот! - и простодушно изумлялся: - Разве мальчик виноват, что родился русским?