Михаил Владимирович Попутчик

    В молодой семье наркоманов Игоря и Светланы Р. родился ребенок. Молодожены снимали однокомнатную квартиру на первом этаже обветшалой, давно нуждавшейся в ремонте "хрущевки", коих и не счесть в спальных районах мегаполиса.
    Круглый год форточка на кухне соседей была открыта, и вскоре к обычному аромату ацетона, нитрожидкостей, едкого аммиака добавился частый, с каким-то истерическим надрывом плач младенца. Девочка росла плаксивой, раздражительной, и до поры нам, живущим рядом, непонятно было, отчего ребенок плачет. Мать как могла успокаивала ребенка, шурша гирляндой пластмассовых шариков, настойчиво предлагая соску или бутылек с питанием, и на какое-то время дитя затихало - не то от действия мамы, не то от усталости.
    Секрет хронической истерии младенца открыл "забежавший уколоться" приятель супруга. Когда, устав плакать, ребенок тихо скулил, сжав в бессилии маленькие кулачки, наркоман, устав от пронзительного визга, не то спросил, не то предложил: "Зачем дочь-то мучаешь, разве не видно, ей доза нужна".
    Девчонку родила Светка с характерными признаками абстиненции, что на языке наркоманов - "с ломкой".
    Не прекращала еще тогда будущая мать употребление наркотиков и до зачатия, и позже. И неизвестно, по недомыслию или непониманию вгоняла себе в хрупкие в узелках вены очередную дозу ядовитого зелья и вместе с кровью, насыщенной опием, питала плод, приучая еще в утробе эмбрион к наркотику. Потом уже появившуюся на свет малютку питала молоком своим с алколоидами концентрированного опия, развивая наркозависимость дальше. И невдомек молодой мамаше было, от чего захлебывается, надрывается в истеричном припадке малышка, стоит только оторвать ее от груди. Изводящий до умопомрачения плач, особенно ночью, когда веки свинцом наливаются, когда ни о чем другом, как уснуть и забыться, мыслей и желаний нет.
    Себя молодая мамаша непроизвольно - сравнивала с персонажем известной новеллы доктора Чехова "Спать хочется", но до открытого убийства беспокойного дитя дойти не могла. Проклинала себя, мужика, безысходность и пустоту своей жизни, но ребенка, как ни странно, любила. Теперь никто уже не скажет, о чем думала, что переживала Светка, доведенная до отчаяния истерикой дочери, когда втягивала в стеклянное брюхо шприца вишневого цвета жидкость, насаживала на "телегу" самую маленькую для инсулиновых инъекций иголку, когда вгоняла иглу в крошечную ягодицу малютки. Вен у младенца, естественно, не было, ацетиленовый опий мелкими дозами впрыскивала в мышцы, в ткань, в крохотное тельце младенца. От внутримышечных инъекций на теле ребенка появились обширные, цвета запекшейся крови, гематомы, покрывая еще не сформировавшиеся бедра, ножки лиловыми подтеками. Не знаю и думаю, трудно понять нормальному человеку, с нормальной психикой и неизвращенным разумом запредельность этой истории.
    Раньше санкции к наркоманам вполне соответствовали идеологической установке свыше до пяти лет изоляции. Был реванш, победа оппонентов, когда, возрождая традиции демократии и гуманизма, отстояли либералы право граждан на самоуничтожение путем наркотизации общества. А пока шли дискуссии, кто же такой наркоман - больной или преступник, наркомания захватила себе новые территории, рекрутируя в свои ряды все новых и новых неофитов, с убийственным хладнокровием понижая год от года планку возрастного ценза, омолаживаясь и приучая беспредельно гигантский рынок потребителей зелья, ориентируя на более сильнодействующие препараты. И сегодня наркомания давно уже не трагедия, не криминальное явление, а жизнь. Этакое почти легитимное "инакомыслие".
    Девочка умерла, не дожив до года. Умерла тихо, во сне, как обычно спокойно и легко завершают свой путь наркоманы от передозировки наркотиков.
    Умерла, так и не узнав, что такое жизнь, какая большая она. Не сделав самостоятельно и шага, не произнеся своих первых слов в жизни и не поняв, почему белые пушистые хлопья падающего откуда-то сверху снега такие холодные, а упав на лицо, превращаются из невесомого пуха во влагу...
    Может быть, сам Господь забрал невинную душу младенца, оградив его от мучений и пыток больных родителей, уготовив своему чаду несмышленому, а потому такому беззащитному ко всякому злу и коварству, участь иную. И хочется верить, что уготована младенцу участь иная, хорошая, отличная от этой жизни, без жестокости и коварства, без злобы и смертей...
    Я не был свидетелем трагической сцены, когда, поняв, что ребенок мертв, а причина тому - неосторожная передозировка наркотика, молодая мать по-своему наказала себя, сведя счеты с этой беспробудной, омерзительной жизнью. Говорят, что нашли и записку, что в предсуицидном порыве раскаялась Светка, но не оправдывалась и не просила прощения.
    Что ж, Бог ей судья, вот только долго витал в подъезде старой, обшарпанной "хрущевки" запах нитрорастворителя, а иногда, чаще ночью, отчетливо и пронизывающе звучал где-то нервный плач ребенка, с надрывом и хрипотцой. Словно просил, звал на помощь, умолял...