По-разному приходят люди к вере. Как знать, стал бы православным христианином Борис Дмитриевич Сашин, если бы не было суждено ему провести 30 лет своей жизни за колючей проволокой...

В сущности, вся моя жизнь прошла в зоне. Впервые был осужден в 16 лет. За драку. Я вообще хулиганом был, рос на улице. Ну и получил по заслугам... А потом уже в зоне, мне несколько раз срок прибавляли.

- За побег?

- Какой побег! За то, что встревал не в свое дело, несправедливостей не терпел, администрацию критиковал. Вот, скажем, посылки знакомым с воли приходят, а их нагло охранники разворовывают. Ну, я жалобу пишу, а охранники зэ-ков бьют ни за что, "для профилактики", я опять пишу. Удавалось нелегально переправлять послания на волю, а там их передавали в прокуратуру, в суд (я даже ухитрился вести переписку с Сахаровым и Боннэр, думал, помогут...). Правда, и доставалось мне здорово. Помню, как-то с работ в лагерь возвращался, вижу: пьяные контролеры человека бьют. Я не вытерпел: "Зачем, - кричу, - издеваетесь?" - "А тебе что, тоже захотел?" Ну и на меня. Я в ответ тоже кулаками замахал. Молодой был, горячий.

- А сейчас бы тоже вступились?

- Сейчас, наверное, промолчу... Вообще, среди зэков я авторитетом пользовался. Потому что ни себя, ни других в обиду не давал. А честность и благородство в зоне очень ценятся.

- Борис Дмитриевич, скажите, как на людей действует долгое заключение?

- Конечно, это не облагораживает человека. Нехватка пищи, свободы часто вызывает озлобление, а озлобленный способен на любую низость. Часто зэки избивают своих же товарищей. Единственное, что может спасти человека, - это вера в Бога.

- Расскажите, как вы прийти к вере?

- Чудом. Крещен-то я был в детстве, но чтобы верить - нет. Бабушка верующая была, Царство ей Небесное! А я, если бы не зона, к вере вряд ли бы пришел. Получилось так посадили меня в карцер, причем нелегально. Хотели, чтобы подписал заявление, что все, в чем я обвинял начальство, - неправда, ну, словом, чтобы сам расписался в том, что я клеветник. Карцер - комнатка 1,5 метра шириной, никакой мебели, даже стула нет. Присесть негде. Кровать к стене пристегнута, только на ночь откидывается. Сквозняк. Кормят: утром - ложка каши, днем - ложка каши. Пшенка или сечка. Мало кто так долго выдерживает: или с ума сходят, или вешаются. Ну, сижу я уже много суток. Терпение уже на исходе. И вот что я задумал: сломаю ногу - и переведут меня в больницу. Придумал, как осуществить это: ногу в решетку заложу, навалюсь всем телом... Встал утром, перекрестился - просто так, для порядка, что ли. Вот, думаю, молитву бы еще прочитать, да не знаю ничего, только "Отче наш, Иже еси...", а что после "Иже еси..." - понятия не имел. Ну, прочитал хоть это и ногу в решетку засунул. Сейчас, думаю, прыгну. Вдруг слышу голос строгий такой и добрый в то же время: "Борис, не делай этого". Вынул я ногу, а потом думаю: "Чего это я испугался? Померещилось". Я второй раз приготовился. Снова слышу: "Борис, не делай этого". Я - в третий. Опять - то же. Вот тут-то я образумился, просветление наступило, прекратил я свои попытки. А на следующий день комиссия приходит и меня из карцера освобождает как незаконно содержащегося. И уверовал я тогда в Господа, да так, что никаких сомнений никогда не возникало. Когда вернулся в зону, первым делом начал православного священника добиваться. Батюшка меня исповедовал, причастил, стал литературу православную передавать. И задумал я в зоне часовню построить. Нашлись у меня в этом святом деле единомышленники. Добились мы у начальства помещения для часовни - небольшой деревянный домишко; иконы повесили, ждем батюшку на первую службу. Это была зима 1992 года. И вот в день перед его приездом начальник колонии напился, влез в трактор и нашу будущую часовню в щепки разнес. Так что батюшка на развалины приехал.

- Зачем же он так?

- Думаю, отомстить хотел. За то, что я на него жалобу в прокуратуру Пермской области написал.

- За что?

- На Рождество Христово я сказал, что в этот день работать грех. Некоторые остались. Он всех, кто в день праздника на работу не вышел, наказал.

- И что же дальше?

- Ну, мы на этом же месте стали настоящую часовню строить. Все своими руками - начиная с фундамента. Всеми правдами и неправдами доставали материал, доски. И выстроили. А начальника того очень быстро сняли...

- А вас когда освободили?

- 1998 году. Вернулся домой, в Кубинку. Живу рядом с храмом Архистратига Михаила, Этот храм приписной к Саввино-Сторожевскому монастырю. Я был на празднике перенесения святых мощей преподобного Саввы.

- И вы не знаете, как там теперь, в колонии?

- Знаю, конечно. Я же туда езжу.

- Как это? Обратно в зону?

- Я - волонтер Общественного центра содействия реформам уголовного правосудия. Мы вместе со священником совершаем миссионерские поездки в места лишения свободы, привозим иконы, литературу, крестики... Помню, когда приехал в первый раз, мои знакомые так обрадовались, даже не поверили. Окружили, расспрашивают. Конечно, все это не благодаря мне, грешному. Это все батюшка отец Феодор из храма в поселке Неро, его молитвами... Помню, пошли мы с ним в колонию пешком в 30-градусный мороз. Прошли 10 километров по таежной дороге. Я совсем духом пал. А батюшка говорит: "Иди и не сомневайся. Господь поможет". И тут нас грузовик догоняет. Подвезли. Правда, машина открытая была; как мы проехали 60 километр в кузове на морозном ветру, не знаю.

Скоро снова в зону собираюсь - привезти литературу, вещи, продукты...

- Помоги, Господи!

Содержание     Начало страницы