Часть II

ГОСПОДЬ ПРИЗЫВАЕТ К СЕБЕ

Глава II

СКОРБИ

ТЕЛЕГРАММЫ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ

В телеграммах соболезнования, последовавших по кончине Владыки Сергия, есть следующие слова, характеризующие личность покойного.

"Неизмерима боль утраты видного архиерея, деятеля Российской Православной Церкви..."

"В течение многих лет люди знали его как благоговейного священнослужителя, талантливого организатора, отзывчивого человека и доброго христианина".

"Кончина Владыки Сергия, последовавшая вскоре за гибелью его младшего брата, не может не произвести глубокого впечатления. Эти братья были живым воплощением незыблемости Русской Церкви. Казалось очевидным, что они еще многие годы будут ободрять нас своим простосердечным, милым благочестием...

С трудом верится, что остался один отец Николай. Пожелаем ему и Наталье Николаевне перенести новое горе".

В одной из многочисленных телеграмм были следующие слова, принадлежащие Питириму, епископу Сыктывкарскому и Воркутинскому: "Примите искренние соболезнования по скончавшемуся в Бозе епископу Сергию, начинавшему вместе со мной архипастырское служение. Молюсь об упокоении души новопреставленного архипастыря".

Получив эту телеграмму, я вспомнила, как Владыка Сергий однажды рассказал мне о первой своей встрече с будущим епископом Питиримом.

Тихий, теплый день клонился к вечеру. Мне очень захотелось пройтись по воздуху, я вышел из кельи. Цветущий сад не удовлетворял меня, неудержимо тянуло за монастырские стены, на улицу. Помнишь песню: "За ворота отлучаться настоятель не велит..." Думал - "искушение"! (В те годы я уже был в священном сане, преподавал в Духовной академии.) Некоторое время я боролся с появившимся вдруг чувством, молился, но какой-то внутренний голос настоятельно повелевал мне обойти вокруг стен Лавры. Продолжая сердечную молитву, я тихо вышел и побрел по тропинкам, вьющимся вдоль высоких каменных стен. Зачем? Куда? Я не знал, но почувствовал покой в душе, как бывает, когда совершаешь дело по воле Творца.

У стены, за которой Троицкий собор и мощи святого Преподобного Сергия, я услышал чье-то громкое рыдание. Вижу - за кустами, в траве стоит на коленях худенький юноша. Он припадает к стене, отирает рукавом слезы и с плачем и причитанием зовет Преподобного Сергия. Юноша весь содрогается от сильных рыданий, погружен в свое горе и никого не видит и не слышит. Разве может Господь не принять такой жаркой молитвы? Я подхожу к парнишке, обнимаю его за плечи и спрашиваю:

- Ну, о чем ты, дружок, убиваешься? Успокойся, поведай мне свое горе, милосердный Господь утешит тебя, Преподобный Сергий поможет тебе.

- Батюшка! - всхлипывая, едва вымолвил юноша, - я иду на вокзал, уезжаю навсегда отсюда. А я так желал тут навсегда остаться, но не выдержал экзамены в семинарию. И вот сердце мое разрывается от горя, и я решил излить его Преподобному Сергию.

- Пойдем, голубчик, ко мне в келью. Умоешься, успокоишься и все мне расскажешь.

Юноша последовал за мною и за ужином рассказал мне следующее. Он приехал из Архангельской области, где у него осталась мать. Она работала уборщицей при храме, поэтому сын ее по окончании школы и службы во флоте, посещая с детства церковь, полюбив богослужения, решил поступить в семинарию. Он узнал условия приема, вызубрил положенные молитвы, собрал документы и был допущен к экзаменам. Но не прошел по конкурсу, так как не мог ответить на заданные вопросы. Я спросил:

- А ты читаешь Новый Завет и Библию?

- Нет, я ее и в руках-то не держал. У меня нет такой книги и купить ее негде. (Все это происходило задолго до перестройки.)

- Друг мой, - говорю, - и ты хотел, не раскрывая Библию, попасть в семинарию?

- Да я бы читал, но где же мне достать Библию, кто же мне ее даст?

Я подал юноше свою толстую Библию и сказал:

- Читай - не раз, не два, а много, много раз, ежедневно, всю жизнь. Если сначала не поймешь, то потом поймешь. Ты молод, здоров, начинай работать при храме: хоть истопником, хоть дворником. Но посещай все богослужения, прислушивайся внимательно и к чтению, и к пению. Будешь знать Библию - начнешь вскоре все понимать, спрашивай у священников. Не торопись к нам поступать, не отчаивайся, не унывай. Сюда по два, три и четыре раза сдают экзамены, чтобы поступить. Твоя жизнь еще вся впереди. Молись, Господь тебе поможет.

Я дал ему еще какие-то книги, и юноша ушел, обрадованный и обнадеженный.

Прошли годы. Я был уже инспектором академии, преподавал и принимал экзамены у заочников. Это были в большинстве солидные диаконы и священники, прибывающие к нам в Лавру дважды в год из дальних краев нашей необъятной Родины.

Подошла очередь молодого священника с русой бородой, который прекрасно рассказывал вытянутый билет. На вопросы мои он ответил бойко, по-деловому, и я с радостью поставил ему пятерку. Но он не отошел от стола и продолжал стоять рядом, устремив на меня глубокий взгляд и улыбаясь во весь рот.

- Вы что-то хотите спросить? - сказал я.

- А Вы не узнаете меня, отец архимандрит? Вот у меня Ваша Библия, которой Вы благословили меня, когда услышали мои рыдания у стен Лавры.

- Так Вы уже священник?! А где же служите?

- Да "где родился, там и пригодился".

Шли экзамены, беседовать было некогда. Но радость светлым облаком охватила мою душу.

Прошли еще годы, и вот моя хиротония во епископа. Святейший Патриарх сказал всем: "Завтра у нас еще одна хиротония, прошу вас не разъезжаться пока". И знаешь, мамочка, кто был рукоположен во епископы на следующий день? Тот самый иеромонах, которому я подарил когда-то свою Библию, встретив его юношей у стен Лавры. Вот плоды его пламенной, слезной молитвы к Преподобному Сергию.