Часть II
Испытание провинцией
Содержание
Начало моих болезней
Время шло. Мы с мужем привыкли друг к другу, началась супружеская жизнь. Инициатива была с его стороны, я не смела уклоняться, хотя кроме болезненных ощущений не имела ничего. Беременность не наступала. Я видела, с какой нежностью мой дьякон причащает детей, с какой радостью играет с маленьким племянником. И наша мечта с мужем была иметь своего Коленьку, но, видно, за грехи наши Господь не исполнял наше желание. Я каялась на исповеди духовнику, говорила, что мы не храним постных дней, не исполняем завета старца, благословившего наш брак. Духовник утешал меня словами: "Да вы оба еще сами, как дети - тощие, изголодавшиеся за войну. Вот когда будешь солидной дамой, тогда и рожать начнешь...".
Однако я сильно скорбела. Я горячо молилась, испрашивая у Бога дитя, просила своих подруг-монахинь и других лиц, умевших молиться, вспомнить мои прошения перед Богом. И вот, когда наступило второе лето нашей совместной жизни с Володей, я, наконец, забеременела. Но никто об этом не знал, к врачам идти я не собиралась, так как женский стыд удерживал меня от всяких процедур и консультаций. Ни литературы нужной мне не попадалось, ни советов ни у кого я не спрашивала - думала, что все естественно и потому будет нормально. В общем, я была еще настолько глупа, что стыдилась своего нового положения. А святая душа, зародившаяся во мне, видно, по воле Божией, не смогла удержаться в моем грешном теле, которое не сумело перестроиться.
Однажды я увидела пустые ведра, схватила их и побежала за водой. Я гордилась тем, что на селе меня хвалят, когда я несу с дальнего колодца два полных ведра воды. Гнилые ступеньки старого крыльца были пропитаны дождевой водой, ноги мои заскользили и я упала на спину. С грохотом пролетела я все десять ступенек, но быстро встала и ничуть не ушиблась. На несколько минут я вспомнила, что беременна, но так как никакой боли не было, я вскоре забыла о своем падении. Дожди шли, в лесу появилось много грибов. Как и в прошлое лето, мы с Володей продолжали совершать продолжительные прогулки по лесу. Собирать грибы доставляло нам большое удовольствие. Жареные и вареные грибы нам скоро приелись, мы решили насолить их на зиму. Понадобился уксус, которого не оказалось ни дома, ни в местном сельмаге. Я взялась привезти уксус из Москвы и поехала к родителям. Я ночевала с мамой. Я с удивлением сказала ей, что на белье моем что-то черное. "Это кровь свернувшаяся", - сказала мама и повела меня к врачу. Так начались мои муки, телесные страдания на всю жизнь. И вот попран женский стыд, я лежу в больнице и заливаюсь слезами. Врач велел мне лежать, не поднимаясь, из опасения потерять ребенка.
В больницу я попала первый раз в жизни. Я даже не знала обязанностей сестры и няни, путала их, обижала и попадала сама в неловкое положение. Но больных вокруг было много, они меня вскоре вразумили. В палате лежало человек десять, и все они без всякого стыда и смущения говорили о супружеской жизни, смеялись, рассказывали анекдоты. После целомудренной семьи я как в ад попала: хоть уши затыкай, а все равно наслушаешься всяких ужасов и гадостей. О, это было ужасно! Я в душе постоянно молилась, умоляла Господа вернуть меня домой, сохранить мне дитя. Но мне с каждым днем, после каждого осмотра врача становилось все хуже: кровь (уже алая) выделялась все обильнее. Врачи стали настаивать на "чистке", но я знала, что это грех, и отказывалась. Родных в больницу не пускали, я только писала им письма. В ответ мне писала мама. Она говорила с врачами, которые ей сказали, что необходимо сделать "чистку", иначе будет заражение крови. "Плод давно уже не растет, он мертв", - говорила врач. Я долго противилась, но начала повышаться температура. Мама писала мне: "Согласись, иначе Володя твой потеряет не только ребенка, но и жену, а мы - единственную дочь". Подушка моя не просыхала от слез, я сдалась. Болезненная процедура не так удручала меня, как потеря надежды иметь дитя. Врач была очень милая и внимательная женщина. Она всегда утешала меня, вселяла надежду на рождение в будущем сына, уверяла меня, что греха я не совершаю, так как плод давно уже мертв. Вскоре я вышла из больницы, убитая горем и пристыженная.
Прошла моя радостная, лихая молодость, покаянное, скорбное чувство наполнило наши сердца. Но "сердце сокрушенное и смиренное Бог не уничижит". Осенью я снова забеременела, снова надежда на милосердие Божие озарило нашу замкнутую провинциальную жизнь.