Светлана Свердленко

  Свою первую встречу с Батюшкой я помню очень хорошо. Я пришла в Тушинский храм еще некрещеной с массой сомнений: Православная Церковь - это путь к тому, к чему стремится душа всякого человека, или это просто красивая система обрядов с хорошими нравственными установками? Мне посчастливилось - я встретила Истинного Пастыря. На все вопросы он отвечал так просто, доступно и основательно, что все мои попытки задать какой-нибудь каверзный вопрос не увенчались успехом. Ответь Батюшка чуть помягче или чуть построже, я, наверное, больше никогда не пришла бы в Православный храм, а после этой беседы я почувствовала, что без св. Крещения, без Православной веры, без храма мне в этой жизни не удержаться. Вскоре Тушинский храм стал моим родным домом. Чуть позже Господь привел меня в семью о. Феодора, и мне открылась совершенно новая, чудная жизнь православного священника.

"Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими" (Мф. 5,7-9). Чистота, простота, смирение, милосердие, жертвенность и полное упование на милость Божию - вот что я встретила в этой семье, такой непохожей на большинство остальных в нашем падшем греховном мире. Особенно меня поразила чистота. Чистота - это прекраснейшее качество христианской души - в полной мере было взращено и раскрыто в Батюшке. Казалось, он просто не может, не способен как-то плохо или двойственно отозваться или даже подумать о ком-то или о чем-то. Для меня, пришедшей из лукавого, развращенного мира, это было особенно удивительно.

Порой неблаговидные поступки окружающих требовали более решительного вмешательства Батюшки, а он, как будто не замечая ничего, продолжал по-доброму относиться к людям, оказывал внимание им и не осуждал. Тогда я по своему неразумию и греховности пыталась спорить с Батюшкой, но он всегда останавливал меня и говорил: "Ты еще не знаешь, что может благодать Божия, и как она может переделать человека" и приводил массу примеров из жития святых и из жизни наших прихожан. Этим он учил неосуждению, любви и вере.

Каждому человеку Батюшка сопереживал в его горестях и радостях, и для всех, кто хоть раз обратился к нему за помощью, он становился самым близким и родным на этой Земле.

Радушие, хлебосольство, забота о ближних отличали о. Феодора как гостеприимного хозяина. Двери его дома всегда были открыты для всех, и редкий день выдавался у Соколовых без гостей. Он говорил: "Наша квартира резиновая, всех вместит". С отеческой заботой Батюшка встречал всех приходящих сам. К о. Феодору шли за советом, за утешением, за помощью, за разъяснениями, за молитвой. Никто из пришедших не уходил без радушного угощения и подарка. Если было известно, что пришедший нуждается в одежде, они с матушкой дарили гостю что-нибудь из одежды. Если человек живет впроголодь - они щедро делились своими съестными запасами. Почти без преувеличения можно сказать, что гостеприимство о. Феодора известно было всей Москве.

Помню, в 1993 году я приехала на Страстной неделе в командировку в Москву. Пришла в НИИ на Преображенке, стою на проходной, жду, когда мне пропуск оформят. Подходит ко мне старушка-вахтер и спрашивает:

- Никак в командировку? А откуда приехала-то?

- Со Ставрополья, - отвечаю.

- Ой, бедненькая, - запричитала бабулечка. - Как плохо-то Пасху в чужом городе встречать. Ты в какой храм пойдешь-то?

- В Тушинский Спасо-Преображенский.

- Это где отец Феодор Соколов служит?

-Да.

- Ну, тогда я за тебя спокойна, он никого не оставит. Как дома будешь!...

Взирая на милостивое и сострадательное сердце о. Феодора, Господь благословил его быть первым военным священником и налаживать связи между Церковью и Армией, нести свет милосердия, любви, сострадания в строгую армейскую среду и за решетки заключенным. Он очень дорожил этим званием и доверием к нему Господа и священноначалия, ответственно подходил к исполнению нового послушания; он жил этим. Ведь недаром, как отмечал он сам, его святой покровитель великомученик Феодор Стратилат - воин, а покровитель семейства Соколовых, преподобноисповедник Сергий Сребрянский - полковой священник.

Не раз отец Федор появлялся на пороге дома с незнакомым солдатом. Одному негде было переночевать (он приехал к родственникам в увольнение, а тех не оказалось дома), другой зашел в храм поговорить со священником, третий из-за дедовщины убежал из части, уже несколько дней без еды и крова скитался где попало и в отчаянии пришел в храм. Батюшка взял его после службы домой, тут же отправил в ванну, форму велел нам постирать и переодел в свою домашнюю одежду. За столом потом долго с ним разговаривал, объяснял, что он как христианин должен исполнять свой воинский долг, убедил вернуться, а чтобы с ним не расправились, сам созвонился с командиром части, договорился о переводе его в другую роту и проводил в казарму.

Много сил физических и душевных Батюшка отдавал работе с заключенными. Постоянно в его кабинете на столе лежали записочки с именами заключенных, о которых он молился. Очень трогательными были ответы заключенных на последние Батюшкины письма. Даже на отказы приходили письма, полные горячей благодарности. Видно, молитва о. Феодора в последние дни была настолько сильна, что даже официальный ответ с его подписью и благословением благодатным огоньком озарял души несчастных заключенных.

Да, молитва о. Феодора была очень сильной. Господь даровал ему особый дар молитвы у Престола Божьего. Его благословение ощущалось физически.

Первые годы моей жизни в семье Соколовых я никак не могла привыкнуть к постоянным, ежедневным чудесам. Например, летом матушка с детками уезжала в Гребнево, и мы с о. Феодором оставались в Москве одни. Я обычно приходила домой раньше и готовила ужин на двоих, но Батюшка редко приходил один. Каждый день кого-нибудь да приведет: то водителя, который подвозил его до дома, то старосту, с которым обсуждалась масса вопросов, то диакона, которому далеко ездить домой, а то и вообще всех храмовых "холостяков" (священников и диаконов, у которых матушки с детьми летом на даче). И каждый раз я была в большом смущении: как же накормить столько людей, ведь ужин приготовлен только на двоих? Но Батюшка помолится, благословит, и всегда всем хватало. Я каждый раз удивлялась, наверное, как и ученики Господа при умножении хлебов. А для о. Феодора это было естественно.

Думаю, такие случаи были следствием преданности Батюшки воле Божией, бескомпромиссного исполнения заповедей и какой-то особой свободы от греха. Для него никогда не возникало проблемы - как поступать. Только так, как учит Спаситель; только так, чтобы не обидеть ближних, послужить им.

Как-то я спросила у Батюшки: "В жизни часто бывает столько двойственных ситуаций, что непонятно, как поступить. Вроде и так можно, и совершенно наоборот - и в обоих случаях по-своему правильно будет". А он ответил: "Ну что ты. У Господа одна воля - да будут все едино (Ин. 17, 21). И еще сказал: "Есть закон, а есть милосердие".

Батюшка всегда уповал на милость Божию, верил Спасителю до конца. И, наверное, за эту верность Господь во многих случаях не допускал зла над ним. Долготерпению о. Феодора можно было только удивляться. Не случайно в день его гибели совпали два похожих Евангельских зачала: "Претерпевший же до конца, той спасется". Уча терпению, он часто приводил в пример Евангельскую притчу о пшенице и плевелах: "Царство Небесное подобно человеку, посеявшему доброе семя на поле своем; когда же люди спали, пришел враг его и посеял между пшеницею плевелы и ушел; когда взошла зелень и показался плод, тогда явились и плевелы. Придя же, рабы домовладыки сказали ему: господин! не доброе ли семя сеял ты на поле твоем ? Откуда же на нем плевелы ? Он же сказал им: враг человек сделал это. А рабы сказали ему: хочешь ли, мы пойдем, выберем их? Но он сказал: нет, - чтобы, выбирая плевелы, вы не выдергали вместе с ними пшеницы, оставьте расти вместе то и другое до жатвы; и во время жатвы я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь их, а пшеницу уберите в житницу мою" (Мф. 13,24-30). Так и о. Феодор, как добрый домовладыка, ждал, не давая с плевелами выдергать робкие маленькие росточки пшеницы, которые под заботливым Батюшкиным вниманием незаметно возрастали в меру возраста, готовясь к жатве. Так приобретался народ Божий, жатва Божия.

Еще одной отличительной чертой о. Феодора была его любовь к службе Божией. Батюшка сам очень благоговейно относился к богослужению и радовался, когда ему рассказывали о ревности по Богу других священников. В таких случаях он обычно перекрестится и скажет: "Слава Богу". А присутствие на службах, которые он вел, было настоящим праздником молитвы. К нам в храм почти ежедневно звонили совершенно посторонние люди с других приходов, других городов, даже из Беларуси и Украины с желанием побывать на службе о. Феодора, встретиться с ним, попросить его молитв, поговорить.

Батюшка был очень жизнерадостным человеком, всегда щедро делился своей радостью с окружающими при жизни. И по успении своем он в утешение одарил нас неземной Райской радостью. Сплелись вместе скорбь по любимому Пастырю и радость о том, что он у Господа, и его душе хорошо. Неспроста службы на 3-й, 9-й, 40-й дни его памяти в нашем храме заканчивались радостным Пасхальным приветствием.

Христос Воскресе, дорогой Батюшка! Воистину Воскресе!

Содержание