Оглавление
Поединок
В Великой Отечественной войне - с 1942 г. На Воронежском, Брянском, Сталинградском, 1-м Украинском фронтах. Дважды тяжело ранен, контужен. После того как его KB подбили, пересел на Т-34, вскоре стал командиром танка. В феврале 1943-го в боях за Харьков его экипаж одержал первую победу - уничтожил "тигр", который по многим параметрам превосходил тридцатьчетверку. Под тем же Харьковом Александр горел в танке. В самый разгар боев на Курской дуге Милюков в смертельном поединке сжег "пантеру" немецкого аса, а затем еще три "тигра".
В 1944 г. окончил танковое училище в Саратове. В дальнейшем - командир танкового взвода, гвардии младший лейтенант. В наступательных боях 1945 г. со своим взводом успешно форсировал реки Пейсе, Шпрее, канал Тельтов. В боях за г. Гольсен взвод уничтожил два танка и до пятидесяти солдат противника. В уличных боях за г. Берут уничтожил противотанковые орудия, 80 машин, до 40 немецких солдат. В Берлине, умело организовывая уличные бои своего взвода, взламывал заграждения, обращая в бегство врага, смял гусеницами четыре зенитных орудия, шесть пулеметов, много немецких солдат и офицеров! Будучи ранен, не покинул поле боя, продолжал выполнять боевую задачу. 27 июня 1945 г. за проявленные мужество и героизм удостоен звания Героя Советского Союза.
"Эй, Пенза, еще не сдох? Я был уверен, что ты давно изжарился в своем колхозном тракторе. Все равно я тебя сожгу. Понял, свинья русская?" - надрывался в эфире злобный, словно лающий голос.
Гвардии старшина Александр Милюков сразу понял, кто это. На волну радиостанции его танка вышел командир немецкой машины, в совершенстве владевший русским языком. "Слушай, тракторист, если не дрейфишь, выходи на рыцарский турнир один на один против моей "пантеры". Клянусь, дуэль будет честная. Только, Пенза, не забудь завещание оставить", - хрипел в эфире голос "хитрющего". Именно так за мастерство, хитрость и изворотливость окрестили фашиста наши солдаты.
Александр в сердцах рванул ворот гимнастерки: "Я готов, а чья возьмет - мы еще посмотрим, мразь недобитая!" Командир тридцатьчетверки Милюков, на башне машины которого красовалась надпись "Пенза", посоветовался с экипажем и вызов принял. Хотя гитлеровец находился в заведомо более выгодных условиях.
76-мм пушка Т-34 не брала лобовую броню "пантеры", а немецкий танк из своего длинноствольного 75-мм орудия мог сжечь тридцатьчетверку с расстояния едва ли не двух километров, а с тысячи метров - уж наверняка. И все же экипаж Милюкова принял вызов фашистского аса.
Тридцатьчетверка стрелой, по-другому и не скажешь, вылетает на исходную позицию. Велик риск, но когда еще можно встретиться с "хитрющим", расквитаться с ним? А расквитаться было за что. В недавнем бою именно эта "пантера" двумя снарядами прошила тридцатьчетверку. Экипаж Милюкова его проворонил: он внезапно выполз из второго эшелона и открыл прицельный огонь. Тогда они чудом остались живы.
Известно, что за одного битого двух небитых дают. Во втором бою ловушку запомнившейся нашим танкистам "пантере" уже устроил экипаж Милюкова. Но не тут-то было. Как ни старался командир орудия сержант Семен Брагин, как ни материл его Милюков, снаряды шли мимо. Уворачивался немец, да так ловко, что все поняли - за рычагами "пантеры" ас. Впрочем, другому не позволили бы постоянно пастись во втором эшелоне, не позволили бы быть свободным охотником. Заряжающий рядовой Григорий Чумак и обозвал тогда немца "хитрющим". И вот танкисты вступают с ним в схватку.
Милюков нервничал, понимая, что останется в живых и командиром экипажа только при одном условии - если с блеском выиграет поединок. Иначе трибунал - тридцатьчетверка сорвалась с боевой позиции без приказа комбата. Проигрыш же вообще сулил верную смерть - живым на этот раз немецкий ас никого не выпустит, после первого попадания положит как в копеечку еще несколько снарядов.
Местность для поединка давала шанс экипажу на успех, она была безлесной, но испещренной балками и оврагами. А тридцатьчетверка - это скорость, маневренность. Машина же Милюкова и вовсе летала до восьмидесяти километров в час. В прошлом механик-водитель старшина Милюков выжимал из нее все соки, заводские характеристики превышал почти на треть. Словом, успех в поединке зависел от мастерства двух экипажей. От того, кто первым обнаружит противника, кто первым произведет прицельный выстрел, кто сумеет вовремя увернуться, и от многого, многого другого.
Главное - любыми способами приблизиться к "пантере" на дистанцию 300-400 метров, тогда можно огневую дуэль вести на равных. Но немец-то не будет ждать, значит, метров семьсот тридцатьчетверке придется идти под его прицельным огнем.
Гитлеровец выстрелил сразу после того, как экипажи увидели друг друга. Да, он не хотел терять ни метра преимущества из тех, семисот, что у него были в запасе. Снаряд взорвался рядом с советским танком. Прибавить скорость? Но на каменистом участке тридцатьчетверка давала километров тридцать, не более, и прибавить могла лишь чуть-чуть. Не пролетишь эти семьсот метров, успеет немец смертельно врезать. И Милюков тут же дал по тормозам, снизил скорость. Решил: пусть немец прицелится. Александр "видел" его за броней "пантеры", "видел" его впившимся в прицел... "Нет, гад, ничего у тебя не получится".
"Даю скорость! Маневрирую!" - прокричал Милюков. Тридцатьчетверка рванула чуть раньше, может, на секунду, прежде чем из ствола "пантеры" плеснуло пламя. Опоздал немец, снаряд прошел мимо. "Вот так-то, фриц, дальнобойная пушка - это еще не все". К Милюкову пришла уверенность, он теперь знал: увильнуть от снаряда можно и на открытой местности, можно превзойти в расторопности немецкого аса. А тут еще Николай Лукьянский, который находился на командирском месте, крикнул:
"Двенадцать секунд, командир, я засек, двенадцать!?!" - "Умница, Коля", - похвалил Милюков.
Теперь Александр знал, что между первым и вторым выстрелом немца - двенадцать секунд. Увеличил скорость. Проскочить бы еще метров двести ровного поля, всего метров двести... А Лукьянский считал: "...Семь! Восемь! Девять! Десять! Одиннадцать!.." Милюков тут же что было силы рванул на себя оба бортовых фрикциона. Танк вздрогнул и замер. Снаряд перед самым носом вспахал землю. "Посмотрим, чья возьмет!" Танк Милюкова то резко тормозил, то резко бросался в ту или иную сторону, и немецкие снаряды шли мимо. Экипаж мастерски использовал каждую ложбинку, каждый холмик для своей защиты. Тридцатьчетверка неумолимо приближалась к "пантере". Немецкий ас посылал снаряд за снарядом, но советский танк был неуязвим, он рос в прицеле неестественно быстро. И нервы у немца не выдержали, "пантера" стала отступать. "Струсил, гад! - кричал Милюков. - Даю скорость!"
Танк противника пятился назад. В том, что в нем сидел настоящий ас, наши танкисты убедились еще раз. Ни разу немец не подставил борт или корму. И только раз, когда перед отступающей "пантерой" оказался спуск, она, задрав пушку, на секунду показала днище. Этой секунды и хватило для того, чтобы Семен Брагин влепил бронебойным в уязвимое место.
Немецкий танк охватило пламя, "пантера" заносчивого немецкого аса горела. Экипаж Милюкова захлебывался от восторга, танкисты кричали, хохотали, ругались.
Всех их отрезвила рация, откуда донесся голос комбата:
"Милюков! Дуэлянт хренов, под суд пойдешь!.."
После боя четверке танкистов расскажут, как за поединком наблюдали и с советской, и с немецкой стороны. За время дуэли никто, кроме ее участников, не произвел ни выстрела.
В момент поединка комбат не произнес ни слова. Свое недовольство высказал лишь единожды. Может быть, потому, что в душе был доволен, а может, оттого, что по окончании рыцарской дуэли бой разгорелся уже между подразделениями, и экипаж Милюкова вновь праздновал победу. Да какую победу!!! Тридцатьчетверка встретилась с тремя "тиграми", сожгла их, а затем раздавила вместе с расчетами несколько артиллерийских орудий...
А теперь еще раз об участниках того суперпоединка. Ими были: командир танка старшина Александр Милюков, заменивший во время дуэли механика-водителя, механик-водитель рядовой Николай Лукьянский, занявший командирское место, заряжающий рядовой Григорий Чумак и командир орудия сержант Семен Брагин, выстрел которого и поставил победную точку.
Как сложилась их судьба? Семен Брагин и Николай Лукьянский погибли, первый - в день Победы в Кенигсберге, второй - 2 мая в Берлине. О Григории Чумаке автору ничего не известно. Александр Милюков встретил Победу в Германии.
