Оглавление

Когда "Кентавры" спускались с небес

 9 января 2004 года исполнилось 95 лет со дня рождения Героя Советского Союза генерала армии Василия Филипповича Маргелова.

В семидесятых годах прошлого века, когда Воздушно-десантными войсками командовал легендарный Десантник № 1 - Василий Маргелов, впервые в мировой практике было освоено парашютное десантирование людей внутри боевой техники. Кстати, январь - это знаменательный месяц и для парашютных систем: 5 января тридцать один год назад был испытан комплекс "Кентавр" и 23 января двадцать восемь лет назад - "Реактавр". Советские бронедесантные полки ВДВ тогда действительно могли в соответствии с девизом вступать "С неба - в бой!". У истоков подобных практических десантирований стоял Герой России полковник запаса Александр Васильевич Маргелов. Накануне юбилея с ним встретился наш специальный корреспондент.

- Александр Васильевич, в Воздушно-десантных войсках вы стали своего рода первопроходцем - участником первых экспериментов по десантированию в "броне", а затем и автором соответствующих инструкций. Как вам, образно говоря, удалось оседлать "Кентавра" и "Реактавра" - комплексы, аналогов которым в мире нет до сих пор?

- Командующий ВДВ дал указание специалистам готовить к десантированию боевую машину с двумя членами экипажа внутри нее на парашютно-платформенных средствах. Десантники хорошо понимали, что командующий шел на определенный риск: не сработай парашютная система - и люди могли погибнуть. Но он рисковал разумно, принимая все меры к тому, чтобы раскрытие многокупольной системы прошло нормально.

Многие люди, знавшие о подготовке к эксперименту, тем более готовившие его, понимали, что, подходя к этому чисто по-человечески, несомненно, далеко не каждый военачальник пошел бы на то, чтобы посадить в эту машину своего сына, подвергая опасности его жизнь. Такое решение командующего вызвало неоднозначную реакцию. Некоторые недоумевали, другие осуждали, но абсолютное большинство офицеров-десантников и летчиков Военно-транспортной авиации восхищались решительностью командующего.

Парашютно-платформенные средства, на которых планировалось десантировать боевую машину с частью экипажа, были хорошо освоены в войсках, имели достаточно высокую, подтвержденную большим количеством десантирований, надежность - 0,98 (расчетная надежность системы имела коэффициент 0,995). Для сравнения: надежность парашюта, предназначенного для людей, составляет 0,99999, то есть на 100 тысяч приземлений - один технический отказ.

Такой эксперимент планировалось провести впервые не только в истории Воздушно-десантных войск, но и в мире. Подготовка к первому в мировой и отечественной практике десантированию людей внутри боевой техники проводилась Научно-техническим комитетом ВДВ в тесном контакте с конструкторским бюро Московского агрегатного завода "Универсал", многолетним головным разработчиком средств десантирования техники ВДВ, руководимым главным конструктором Алексеем Ивановичем Приваловым, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий СССР. Одновременно в ГНИИ авиационной и космической медицины (ГНИИАКМ) проводились физиологические испытания (копровые сбросы) по переносимости ударных перегрузок, действующих на человека при такого рода десантировании. Начальник института генерал-майор медицинской службы Николай Михайлович Рудный лично контролировал эту работу.

Внутри машины были установлены космические кресла типа "Казбек" разработки главного конструктора завода "Звезда" Гая Ильича Северина, Героя Социалистического Труда. Правда, в несколько упрощенном варианте - "Казбек-Д" (не удалось установить амортизаторы в районе заголовника, а также пришлось отказаться от индивидуальной отливки внутренней части кресла, как у космонавтов).

Но прежде были многочисленные совещания под руководством командующего с руководителями НИИ и заводов, где решался важный вопрос: готовить первый эксперимент на "Казбеках" или заказывать разработчикам БМД-1 универсальные штатные сиденья, а потом неизвестно сколько ждать, пока они будут изготовлены. Командующий торопился. Он прекрасно понимал с высоты своего огромного военного и государственного опыта, что откладывать решение принципиальной задачи нельзя - завтра может оказаться поздно... Поэтому он решил остановиться на креслах космонавтов, учитывая возможность быстрого их запуска в серию для оснащения всех боевых машин, поступивших и поступающих в войска с обычными штатными сиденьями.

Осталось согласовать этот важный вопрос в соответствующем отделе ВПК, которым руководил Ю.П. Костенко. Необходимо было получить решение Кремля по предстоящему заказу нового оборудования для десантников. Туда отправились офицеры из Научно-технического комитета ВДВ: председатель НТК полковник Л.З. Козленко, его заместитель полковник В.К. Парийский и я, тогда - старший лейтенант.

Кремль идею командующего Маргелова поддержал. Юрий Петрович Костенко показал себя настоящим государственным мужем, к тому же прекрасно разбирающимся в важнейших вопросах повышения боеготовности войск.

Мне приходилось постоянно бывать в НИИ, на заводах, у военных медиков. Первые копровые сбросы в кресле "Казбек" пришлось опробовать на себе. Все "мелочи" докладывались руководству, а зачастую - напрямую командующему, имя которого открывало вне очереди двери кабинетов любых начальников для быстрейшего согласования многочисленных важных документов. А командующий требовал: быстрее, быстрее!

Большую помощь оказывал генерал И.И. Лисов. При необходимости он выезжал вместе со мной, молодым сотрудником НТК, на завод, на проведение копровых сбросов, в общем, куда требовалось. А позже в Москву был вызван Леонид Зуев, и работа пошла веселее, несмотря на нашу разницу в возрасте около четырнадцати лет.

Совместная интенсивная работа всех участников подготовки к эксперименту обеспечила возможность его проведения уже к концу 1971 года. Дальше, по всем правилам, комплекс "парашютная система - машина-человек", получивший кодовое обозначение "Кентавр", должен был пройти государственные испытания в ГКНИИ ВВС имени Чкалова. "Кентавр" - потому, что механик-водитель БМД при движении машины "по-походному" высовывается из нее по пояс - отсюда аналогия, кстати, мгновенно понятая командующим ВДВ и потому им утвержденная.

- Но в то время еще не было решено, кто именно будет десантироваться внутри боевой техники?

- Институт имени Чкалова на испытания комплекс не принял ввиду отсутствия средств индивидуального спасения испытателей на их "пути с неба - на землю". Пришлось командующему ВДВ долго объяснять министру обороны Маршалу Советского Союза А.А. Гречко и начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза В.Г. Куликову необходимость проведения эксперимента в интересах Воздушно-десантных войск. При этом он настаивал на участии в эксперименте непременно офицеров, которые смогут в дальнейшем передавать свой опыт в войсках. Наконец, маршал Гречко согласился.

"Кто будет десантироваться?" - спросил он. Командующий Маргелов сделал шаг вперед и просто сказал: "Я..."

Тут уж Гречко не выдержал и в соответствующих выражениях, которые позволяло их давнее взаимопонимание и уважение, категорически отказал отцу.

"В таком случае - один из моих сыновей, их у меня пятеро, и, кстати, один из них, Александр, служит в Научно-техническом комитете ВДВ и как раз занимается этими вопросами. Вместе с ним будет опытный офицер-десантник, мастер парашютного спорта гвардии майор Зуев Леонид Гаврилович - офицер воздушно-десантной службы, большой энтузиаст нового способа десантирования", - сказал командующий.

Маршал Куликов поддержал его мнение о необходимости десантирования офицеров, которые в дальнейшем будут готовить штатные экипажи, передавая свой опыт.

"Но почему все-таки сын?" - спросил Гречко.

"Много я видел слез матерей, оплакивающих своих погибших мужей и сыновей. А поскольку дело новое и очень рискованное, где все может случиться, я лично несу всю ответственность и отвечаю головой за исход эксперимента. Единственное, что я могу обещать, что ни мать Сашки, ни его жена ничего не будут знать до завершения эксперимента", - ответил батя.

Моя мама, Анна Александровна, конечно, не зная обо всем готовящемся в деталях, переживала, наверняка догадывалась о степени риска. Жена, Лидия Константиновна, просто не знала, куда я отправляюсь. Командировок было предостаточно: на шесть-восемь месяцев каждый год уезжал из дома.

В октябре 1971 года все было готово к проведению эксперимента, все предварительные испытания были завершены. В совместном решении, утвержденном руководителями НИИ, командованием ГНИИАКМ, Военно-транспортной авиации и, наконец, командующим ВДВ (28.10. 1971 г.), отмечалось успешное завершение копровых и натурных сбросов БМД-1 с макетами и манекенами и предлагалось провести экспериментальный сброс с людьми.

Несколько неприятных минут доставили медики. Руководствуясь самыми лучшими намерениями, они провели полное рентгенографическое обследование позвоночников испытателей. В результате ими было предложено меня и еще двух дублеров от участия в эксперименте отстранить. Генерал Лисов с начальником медицинской службы ВДВ Я.Е. Гуревичем были вынуждены доложить об этом предложении врачей командующему. В ответ они услышали много интересного, но непереводимого на иностранные языки о медиках и о том, что не составит особого труда найти нового председателя комиссии. Суть его ответа сводилась к тому, что он лучше медиков знает, на что способен по состоянию здоровья его сын.

Кстати, некоторые военные врачи - члены медицинской комиссии - признавались мне, что, несмотря на травму позвоночника, участвовать в эксперименте мне можно, а подписались они в акте для собственной подстраховки. Оригинал акта храню до сих пор с самыми добрыми воспоминаниями о подписавших его людях - они действительно желали только добра и очень переживали за дело.

- Рассказывают, что рапорт о включении в состав экспериментаторов вы написали еще до того, как отец предложил вам принять участие в эксперименте.

- Дело в том, что офицеры НТК постоянно привлекались к подготовке техники и личного состава к десантированию, лично контролировали все подготовительные этапы и сами совершали прыжки вместе с солдатами, в том числе вслед за техникой. Я видел, как важен для гвардейцев-десантников, особенно "перворазников" или начинающих, личный пример опытных парашютистов. А уж в таком новом и важном деле, как десантирование экипажей внутри боевых машин, такой пример должен был убедить все Воздушно-десантные войска в правильности идеи командующего. И естественно, если в эксперименте будет участвовать его сын, офицер-десантник, инженер, сам работающий в этой области, то доверие к новому средству десантирования будет наиболее полным. Все это и определило мое решение непременно участвовать в экспериментальных десантированиях внутри и совместно (несколько позже) с боевой техникой.

Но, если даже отбросить все вышесказанное, я бы написал рапорт только из уважения и любви к отцу и веры в задуманное им во имя наших Воздушно-десантных войск дело.

- Александр Васильевич, как и в начале освоения космоса, в вашем эксперименте первыми были собаки?

- В середине 1972 года, в связи с задержкой получения разрешения на проведение эксперимента, было принято решение в комплексе "Кентавр" десантировать собак. Три собаки в одной машине были десантированы с успехом! Причем две из них достаточно крупные (немецкая овчарка и сеттер), их разместили в ложементах, подложив под них подушки и зафиксировав привязной системой, а третью - мальтийскую болонку, принадлежавшую Зуеву, уже в боевой машине мой коллега по НТК Виталий Парийский выпустил из рук. Воспользовавшись свободой, она укусила его в руку и куда-то забилась. Правда, об этом стало известно только после десантирования - раньше времени решили Зуева не расстраивать. Все собаки перенесли десантирование нормально, после приземления весело носились по полю. Больше в "Кентавре" собак не десантировали, но медики были очень довольны первым практическим результатом.

- И вот, наконец, после переноса из-за запрета министра обороны...

- В канун нового, 1973 года окончательное "добро" министра на проведение эксперимента было все же получено. Гречко, наконец, не выдержал - согласился... под ответственность командующего ВДВ! Утром 2 января командующему домой позвонил Г.И. Северин: "Василий Филиппович, а чего мы ждем? Разрешение имеется, нужно ехать в Тулу готовить эксперимент. И природа за нас - вон сколько снегу намело". Отец согласился и тут же через оперативного дежурного объявил дату проведения эксперимента - 5 января.

К обеду 3 января мы с Зуевым, дублерами и несколькими офицерами НТК прибыли на парашютодром Тульской дивизии "Слободка". Там уже ждали офицеры воздушно-десантной службы и... особого отдела дивизии. Наметили план работы, а также меры по соблюдению секретности запланированного эксперимента.

Все испытатели были размещены в одной казарме, в столовую также ходили вместе. В нашем основном экипаже Зуев был назначен командиром и одновременно механиком-водителем, я должен был выполнять обязанности наводчика-оператора. Командующим была поставлена жесткая задача: после приземления расшвартовать машину и начать движение не более чем через 2 минуты, в ходе которого провести машину по намеченному маршруту со стрельбой по мишеням из орудия и спаренного пулемета. Экипаж должен был доказать, что не только отлично перенес все этапы десантирования, в том числе ударные перегрузки при приземлении, но и сохранил физические и умственные способности, может успешно вести боевые действия. На это и были направлены многочасовые ежедневные тренировки.

И вот наступил день "X" - 5 января. Около четырнадцати часов самолет АН-12Б вылетел для проведения экспериментального десантирования.

Вытяжной парашют по команде штурмана вывалился, расправился, набрался сил и, как бы нехотя, стал потихоньку вытаскивать "Кентавра". Как гигантский маятник с центром качания вокруг вытяжного парашюта, машина-"утюг" сначала завалилась на 135 градусов от горизонтали, затем стала раскачиваться с постепенно уменьшающейся амплитудой колебаний. И вот раскрылись тормозные, а затем и основные парашюты. Перевернувшись в первый момент вниз головой, мы в доли секунды испытали состояние, близкое к невесомости. В этом убедил невесть откуда взявшийся в машине хлам. Особенно ненужной показалась в этой ситуации довольно приличных размеров гайка, "всплывшая" прямо между головами. В следующий момент все гулко ухнулось на пол и потом еще некоторое время там перекатывалось, пока машина "изображала" из себя маятник. Все свои ощущения спокойно, как нам казалось, мы передавали на землю. Только вот с земли после выхода машины из самолета ничего не слышали - пришлось ориентироваться о работе системы по личным ощущениям да по показаниям приборов - высотомер после раскрытия многокупольной системы равномерно "приближал" нас к земле, а вариометр "застыл" на скорости снижения около шести метров в секунду.

И тут последовал резкий, перекатывающий удар. Головы в шлемофонах мгновенно "выбили морзянку" из заголовников, и все замерло. Навалилась неожиданная тишина. Но это продолжалось мгновение - мы, не сговариваясь, стали освобождаться от привязных систем.

Автоматическую расшвартовку изнутри машины с помощью пиротехнических устройств было решено на первое десантирование не ставить, поэтому, не задерживаясь, мы выскочили из БМД. Освободив ее от парашютной системы и платформы, заняли свои места внутри - Леонид за рычагами, я - в башне. Пока механик заводил двигатель, наводчик-оператор выискивал, поворачивая башню, цели для обстрела. Есть! И вот сразу с началом движения бухнуло орудие "Гром". Конечно же, это была имитация, и последующая стрельба из пулемета велась холостыми, но в первом эксперименте это было не главное. Главное, что на всех этапах десантирования, приземления, движения, проведения стрельб мы сохраняли полную боеготовность и доказали, что в случае необходимости десантники могут воевать с наибольшим боевым эффектом, поражать противника, не выходя из машины, обеспечивая другим членам экипажа возможность с наименьшими потерями присоединиться к ним для совместного выполнения боевой задачи.

Леонид Зуев лихо, на большой скорости, подъехал к трибуне, по пути разнес вдребезги автомобиль начальника штаба дивизии (которого, кстати, предупреждали о такой вероятности), остановился точно напротив командующего и четко доложил об успешном выполнении боевой задачи. Командующий обнял и расцеловал нас поочередно, поблагодарил от лица службы и, быстро вытерев глаза, в дружеском тоне стал расспрашивать об ощущениях в ходе проведения эксперимента. К нему присоединились и другие участники испытаний.

Командующий ВДВ генерал армии Василий Филиппович Маргелов поздравляет Героев

- А далее вы уже готовили штатные экипажи?

- После первого удачного эксперимента командующий отдал приказ провести аналогичные экспериментальные десантирования во всех дивизиях ВДВ, в каждый период обучения. Да, не боялся командующий Маргелов брать на себя ответственность и при этом верил в людей. И как не верить, ведь сам их учил и воспитывал, в первую очередь - личным примером. А чтобы никто не обвинил его в отсутствии отцовских чувств, приведу факт, который стал позже известен от его порученца: командующий держал в кармане шинели заряженный пистолет... успев за последние двадцать минут до момента нашего приземления выкурить целую пачку папирос.

Я, уже будучи капитаном, был назначен ответственным за подготовку штатных экипажей. Руководителями испытаний были генерал-лейтенант И.И. Лисов, позже - его преемник на посту заместителя командующего генерал Н.Н. Гуськов и, наконец, председатель НТК ВДВ полковник (позже - генерал-майор) Л.3. Козленко. К настоящему времени в ВДВ проведены десятки десантирований экипажей в комплексах "Кентавр", КСД, "Реактавр" и других "Десантаврах" - разработанных впоследствии средствах десантирования.

Все десантирования с людьми прошли успешно. Даже тогда, когда при приземлении "Кентавра-5" в июле 1974 года из-за сильного ветра в приземном слое (порывы до 12 - 15 метров в секунду) купола не отцепились от машины. БМД-1 перевернуло вниз башней и потащило, но отважные молодые десантники А. Титов и А. Мерзляков не впали в шоковое состояние, поддерживали радиосвязь с руководителем десантирования, спокойно сообщали о состоянии машины. Получив команду произвести расшвартовку изнутри, не выходя из машины, они четко выполнили команду. После остановки машины самостоятельно выбрались из нее и продолжали выполнение "боевой задачи" в ходе полковых учений.

- А что представлял из себя "Реактавр"?

- НТК ВДВ совместно с промышленностью и ГНИИАКМ решал очередную задачу, поставленную командующим Маргеловым по десантированию БМД-1 на парашютно-реактивной системе в комплексе "Реактавр" (реактивный "Кентавр"). Система насколько сложная и поначалу капризная, настолько и перспективная, позволяющая бронедесантным полкам ВДВ добиться фантастической боеготовности.

Вскоре после проведенного удачного эксперимента с комплексом "Кентавр" по десантированию двух членов экипажа внутри БМД-1 на многокупольной системе (МКС) пришло распоряжение командующего ВДВ о подготовке к десантированию части экипажа внутри боевой машины на парашютно-реактивной системе (ПРС). Система имела только один купол площадью 540 квадратных метров ("Кентавр" десантировался на пяти куполах по 760 квадратных метров), блок из трех двигателей мягкой посадки и два пенопластовых амортизационных бруса под днищем боевой машины.

Начали проводить тренировочные десантирования на ПРС с собакой внутри БМД-1. Лайку содержали в ОБДО (отдельный батальон десантного обеспечения) со всеми необходимыми удобствами.

Уже после первых десантирований собака после приземления быстро покидала боевую машину через открытый люк и крутила головой, будто что-то стряхивала с нее. Видимо, ощущала ударные перегрузки и сильный звуковой удар слуховыми органами. Потом стремилась отыскать воду и жадно ее лакала (к этому времени появились проталины и лужицы с талой водой). И так продолжалось в течение пятнадцати - двадцати сбросов. Потом неожиданно лайка пропала - сбежала из ОБДО. Всеми принятыми мерами обнаружить ее и вернуть не удалось. Пришлось использовать другую собаку, тоже лайку, благо что они не могут разговаривать...

Я об экспериментах с собаками узнал только летом 1974 года, когда перед выпускниками Рязанского воздушно-десантного училища проводил показательное десантирование "Кентавра-6". В составе экипажа внутри БМД-1 находились и выпускники училища курсанты В. Алымов и Н. Шепелев. Одновременно офицеры НТК ВДВ под руководством полковника В.К. Парийского готовили десантирование "Реактавра" с собакой по кличке Буран. Правда, это была не лайка, а, скорее, немецкая овчарка. К тому времени, как говорили, Буран десантировался два раза и даже имел нормальное потомство после экспериментов.

К всеобщей печали, комплекс с Бураном разбился: после выхода из самолета раскрывшийся было купол разорвался пополам, и машина с псом полетела камнем вниз. Двигатели мягкой посадки не сработали, и машина разбилась так, что даже башня отлетела далеко в сторону. Был ли смысл несколько раз десантировать собак, тем более без замеров перегрузки и других медицинских параметров? А Бурана похоронили с возможными тогда почестями...

- Перед "Реактавром" вам довелось испытать еще один комплекс?

- Подготовку к эксперименту с "Реактавром" неожиданно прервал командующий ВДВ. Собрав в своем кабинете офицеров Научно-технического комитета, он обратился к ним с просьбой: "Вы, инженеры, попробуйте, что такое комплекс совместного десантирования - КСД, детище НИИ автоматических устройств. Мне нужно доподлинно знать, есть ли у него существенные преимущества, в том числе и в плане возможности спасения из него людей в случае отказа куполов. Понятно, что в нем десантируются сразу шесть человек из семи, составляющих экипаж БМД-1: двое в самой машине и четверо в наружной кабинке на одной парашютной платформе. Но сам комплекс достаточно дорогой, и никто не позволит нам, десантникам, иметь несколько однотипных средств десантирования. Добровольцы есть?". Ранее комплекс прошел государственные испытания, в кабине находился один человек - парашютист-испытатель 1 -го класса Валерий Галайда. В мае 1975 года в КСД с БМД-1 совершили прыжок шесть десантников срочной службы. Так что опыт использования КСД в войсках уже был. Добровольцев было более чем достаточно. Командующий выбрал самых опытных: парашютиста майора А.А. Петриченко и танкиста майора Л.И. Щербакова. Командиром экипажа назначил меня.

"Товарищ командующий, - обращаюсь к бате, - но ведь мы с майором Щербаковым готовимся по программе "Реактавр"... "Вот и хорошо! - отвечает. - Это будет вам дополнительная тренировка, ты будешь передавать свой опыт десантирования в реальной "боевой" обстановке".

К сожалению, конструкция КСД не позволяла при необходимости нормально покинуть комплекс: внизу на металлических тросах в произвольных направлениях "ходили" балки-лыженыши, которые были нужны для загрузки комплекса в самолет и выхода из него. По этой причине инженер-испытатель Петриченко дал отрицательный отзыв о дальнейшем использовании КСД для десантирования БМД-1 с экипажем. Однако до перехода всей артиллерии ВДВ на базы БМД-1 и десантного бронетранспортера БТР-Д в КСД десантировались пушки и орудия совместно с расчетами из четырех человек.

- Александр Васильевич, как проходили испытания "Реактавра"?

- Больше всего специалистов волновала надежность ПРС. Расчетная надежность ее составляла 0,95, но практических сбросов после всех доработок и модернизаций было всего 47. Но и этот результат считался неплохим, учитывая значительные преимущества системы при боевом применении по сравнению с парашютно-платформенными средствами.

Правда, желающих участвовать в летном эксперименте, особенно после трагической гибели пса Бурана, было меньше. Двум добровольцам - мне и подполковнику Щербакову - командующий Маргелов и доверил этот эксперимент. Командиром экипажа был назначен я. Леонид, прекрасно знавший боевую машину, был назначен механиком-водителем. По прибытии в 76-ю гвардейскую Черниговскую воздушно-десантную дивизию нам представили дублеров - гвардейцев-десантников срочной службы. Их осталось трое из шести отобранных - у половины внезапно пошатнулось здоровье. Ребята стояли, стараясь не смотреть на прибывших, слегка дрожа: наверняка до них дошло известие о бедном Буране. Леонид, однако, их сразу успокоил, сказав, что прыгать в "Реактавре" им не придется.

Ребята активно, с душой, принимали участие во всех подготовительных работах: при укладке парашютной системы, снаряжении двигателей пороховыми шашками, швартовке ПРС на боевую машину.

Заместитель председателя НТК Виталий Парийский поднялся на борт самолета (случайно совпало, что для десантирования прибыл тот же АН-12Б с тем же экипажем, что и при первом эксперименте с "Кентавром"), он проконтролировал нашу посадку в кресла "Казбек-Д", а потом осуществлял связь экипажа с землей через летчиков.

Долго лететь не пришлось, после объявления двухминутной готовности экипаж перешел на прямую связь с землей. И опять совпадение - связь опять готовил полковник Б.Г. Жуков, и, как при десантировании в "Кентавре", она оказалась односторонней. Только на сей раз "реактавры" слышали "землю", а их не слышали... Жуков кратко, но подробно в ходе нескольких секунд снижения доложил экипажу о работе парашютной системы - все нормально! Вытяжной парашют извлек комплекс из самолета - опять "маятник" - мгновения снижения на стабилизирующем парашюте - раскрылся основной купол, отложились на предусмотренную длину два телескопических щупа. В момент их касания с землей сработали двигатели мягкой посадки: взрыв, газы, дым! Рядом приземлился прыгнувший вслед за комплексом Парийский.

Для проведения эксперимента специально выбирали площадку приземления, где было побольше снега. Однако приложило комплекс на укатанную ледяную дорогу, так что мы ощутили солидную ударную перегрузку. В момент удара о землю заработала связь - как раз в это время Щербаков поздравил меня с благополучной посадкой.

Машина пронеслась по площадке приземления. Экипаж выполнил все задания по вождению и ведению прицельного огня. Подъехав к трибуне, доложил командующему о выполнении задания. После поздравлений экипаж "захватили" врачи. Температура тела у нас оказалась повышенной, давление - также. Леонида подташнивало, у него кружилась голова, болели все кости, он даже не смог выпить предложенную серьезным медиком мензурку спирта. Но в течение часа жизненные параметры пришли в норму. Леонид Иванович считает, что это десантирование существенно "навредило" его позвоночнику. Через несколько лет ему даже делали операцию на позвонке. Я же ухудшения здоровья после эксперимента не ощутил.

Прямо на площадке приземления приглашенные на эксперимент псковские секретари обкома и горкома спросили разрешения у командующего немедленно позвонить Генеральному секретарю ЦК КПСС Брежневу и ходатайствовать о присвоении "реактаврам" звания Героя Советского Союза. Генерал армии Маргелов отказался от их предложения, намереваясь сначала получить отчет промышленности, а потом уже докладывать министру обороны.

Участники подготовки эксперимента и гости торжественно отметили выдающуюся победу командующего, промышленности и военных. Радость успеха заслуженно разделили руководители КБ и НИИ А.И. Привалов, Г.И. Северин, Н.М. Рудный и их коллективы.

- А почему вас так долго искали заслуженные награды?

- Звезды Героев генерал-лейтенант запаса Леонид Иванович Щербаков и я получили двадцать лет спустя, но не Советского Союза, а уже Российской Федерации. В 1976 году не успели с высоким представлением к очередному партийному съезду. Переписали, но в конце апреля того же года умер министр обороны маршал Гречко. Опять переписали, но скончался министр авиационной промышленности Дементьев. Новый министр обороны маршал Устинов не смог дождаться совместного доклада своих первых заместителей по значению "Реактавра" для войск. Видя такое отношение, командующий Маргелов запретил при его жизни очередные попытки такого рода, но за последующие наши с Щербаковым достижения в деле повышения боевой готовности ВДВ представил нас к ордену Красного Знамени. Ордена мы получили в 1977 году.

- Александр Васильевич, как сегодня применяются и развиваются результаты той вашей работы?

- После испытаний появилась возможность сбрасывать технику с экипажами без тяжелых платформ, на многокупольных, более надежных, системах. Но при этом нельзя забывать тот опыт, который был накоплен ранее, а то ведь, не дай Бог, боевую задачу не удастся выполнить, а личный состав может быть безвозвратно потерян. Что может произойти, наглядно показал следующий факт.

20 марта 1997 года в Тульской воздушно-десантной дивизии в ходе показательных учений было десантировано 1004 парашютиста, три боевые машины БМД-3 на многокупольных бесплатформенных системах (ПБС). Системы сработали нормально, приземление также прошло нормально, но... боевые машины после приземления с места не тронулись... Десантники объяснили это тем, что машины долго (двое суток) простояли на холоде, загруженные в самолет, поэтому не запустились. Позже стало известно, что после приземления десантники оказались в шоковом состояний. Это объяснялось отсутствием соответствующей подготовки к десантированию в соответствии с инструкцией, написанной участниками первых экспериментов... Тем не менее командующий ВДВ генерал-полковник Г.И. Шпак поздравил ребят и заслуженно наградил их именными часами.

На новой боевой машине БМД-3 20 августа 1998 года в ходе показательных тактических учений 104-го гвардейского парашютно-десантного полка 76-й Псковской дивизии, которой в 1948 - 1950 годах командовал генерал В.Ф. Маргелов, успешно десантировался экипаж в полном составе. Действия по всем элементам специальной программы экипажем были отработаны до автоматизма.

После успешного десантирования командующий ВДВ генерал-полковник Г.И. Шпак в интервью журналистам сказал о новых "десантаврах": "Это люди под стать Александру Маргелову и Леониду Щербакову. Сильные, отважные, смелые, делом доказывающие свою верность славным традициям прославленных ВДВ". Свой уникальный прыжок десантники-черниговцы посвятили памяти легендарного командующего ВДВ Героя Советского Союза генерала армии Василия Филипповича Маргелова.

Моему отцу - генералу армии Маргелову Василию Филипповичу уже не довелось видеть конечных результатов его грандиозной идеи. Но пальма первенства по внедрению в Воздушно-десантные войска новых, революционных комплексов десантирования экипажей внутри боевых машин, бесспорно, принадлежит ему!

В настоящее время Герой России полковник запаса Александр Васильевич Маргелов работает над книгой под рабочим названием "Десантавры" - о славном прошлом советских Воздушно-десантных войск. О будущем ВДВ России...

Беседу вел капитан 2 ранга Михаил СЕВАСТЬЯНОВ

Оглавление       Начало страницы