Оглавление
"ЖИЗНЬ - РОДИНЕ, ЛЮБОВЬ - ЖЕНЩИНЕ, ЧЕСТЬ - НИКОМУ!"
РОЖДЕННЫЙ ДВАЖДЫ
- Дмитрий Тимофеевич, позвольте сразу уточняющий вопрос: когда вы родились? Дело в том, что различные справочно-информационные источники называют две даты - 1923-й и 1924-й годы. Откуда возникло такое разночтение?
- Не улыбайтесь, но именно с этого вопроса 13 лет назад, после пресловутого "августа-91", работники прокурорско-следственной бригады по делу ГКЧП и начали мой допрос в "Матросской тишине". Инкриминируя мне "расстрельную" 64-ю статью УК ("Измена Родине"), едва не попытались обвинить еще и в подделке метрики о рождении. А ведь будущий "изменник Родины" Дима Язов действительно изменил дату своего появления на свет - с 1924 года на 1923-й. Было это в далеком 41-м, когда многие из моих тогдашних ровесников-мальчишек, приписав себе в военкомате кто год, кто полтора, отправлялись добровольцами на фронт. Не изменять Родине, а защищать ее с оружием в руках.
- Где и как проходило ваше боевое становление?
- В июле 1942 года нас, выпускников Московского пехотного училища, направили оборонять Ленинград. Попал на Волховский фронт, в 177-ю стрелковую дивизию 54-й армии. Где, приняв взвод в 483-м стрелковом полку, близ станции Погостье и получил первое крещение огнем. Был тяжело ранен, контужен. Отлежал в госпитале полтора месяца, вернулся в часть со справкой: "Нуждается в освобождении от исполнения служебных обязанностей на 10 суток". А тут вдруг в очередном бою погибает мой земляк и однокашник по училищу Костя Соловьев, только-только ставший ротным. Пришлось без промедления принимать его хозяйство, вести роту в атаку. На войне, и особенно в пехоте, подолгу на первичных должностях не засиживались...
Второй раз фриц "крестил" меня свинцом в начале 1943-го года, когда наш полк при поддержке артиллерии дивизии фактически начинал войсковую операцию двух фронтов по прорыву блокады Ленинграда. Горячее было времечко! Памятью о нем - лицо, иссеченное осколками вражеской гранаты. А еще - погоны старшего лейтенанта и орден Красной Звезды, первые фронтовые отличия 18-летнего ротного командира Димы Язова.
- Крутое начало, как сказали бы сегодня. Должно быть, войну вы, Дмитрий Тимофеевич, завершили по меньшей мере майором-комбатом, с полным иконостасом боевых наград на груди?
- Нет, так и остался ротным, хотя и окончил в Боровичах Курсы усовершенствования командного состава, был рекомендован на вышестоящую должность. Но после расформирования Волховского фронта оказался не в своем 483-м, а в 270-м полку имени Ленинского комсомола 63-й гвардейской стрелковой дивизии, приписанной к Ленинградскому фронту. Там, в среде гвардейцев, довелось не раз и не два доказывать в бою свое право командовать ротой. Не просто пехотной, а гвардейской стрелковой ротой. На фронте знаки "Гвардия" носили и ценили наравне с боевыми орденами.
9 мая победного 45-го я встретил в городке Митава, под Ригой, где наша дивизия и ее соседи по фронту топили в море и "гасили" огнем остатки гитлеровского сопротивления. На груди 20-летнего гвардии капитана, помимо Красной Звезды и знака "фронтовой элиты" - медали "За оборону Ленинграда" и "За победу над Германией". Вот и весь мой, как вы говорите, "иконостас".
Впрочем, никто из нас, фронтовиков, не переживал тогда по поводу "недооцененных" личных подвигов, "недополученных" боевых наград... На всех нас - и живых, и павших - была одна великая награда, не умещающаяся на потертой солдатской гимнастерке гвардии рядового Ивана Ивановича Иванова и парадном белом кителе "просто" генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина. Награда эта - Победа. Пропуск для страны в новую - мирную, светлую - жизнь.
Награда эта дополнилась лично для меня аккурат через год после Дня Великой Победы, когда 9 мая 1946-го сыграл свадьбу с незабвенной моей Екатериной Федоровной Журавлевой, с которой познакомился в Боровичах весной 43-го. Жена, мать моих детей, она на долгие годы, вплоть до своей внезапной кончины в 1975-м, стала для меня воистину "светом в окошке", добрым другом и советчиком по жизни. Кстати, специальность у нее сродни вашей - журналист, редактор радиовещания. Наверное, потому я всегда с большим уважением относился к работникам СМИ. Даже тогда, когда многие из них откровенно поносили меня после августа 91-го. Господь им судья. А еще - История, которая, как известно, все, всех и вся раскладывает по своим полочкам.
ОТ ПРИБАЛТИКИ - ДО ПРИМОРЬЯ, ОТ КУБЫ - ДО АФГАНА
- Товарищ маршал, знакомясь с вашей биографией, обратил внимание на то, что вплоть до 1953 года вы, к тому времени уже старшей офицер, майор, не имели за плечами полного курса средней школы-десятилетки. Не мешало это подниматься по служебно-должностной лестнице?
- Так меня и не поднимали! Как встал в Латвии на должность замкомбата в 1946 году, так и не продвинулся ни на йоту вплоть до 52-го. В конце концов предложили Ленинград, но - опять-таки майорскую "клетку". Жена все шутила: мол, так и умру "старой майоршей"! Пришлось вновь, спустя 11 лет как покинул 10-й класс, садиться за школьную парту. Пехотное училище, Курсы усовершенствования командного состава, четыре года войны, два ранения, боевые награды - все вроде бы не в счет. Неуч! Ладно, думаю, я еще покажу-докажу, что в "неучах" меня числить не годно. Окончив десятилетку к лету 53-го, тут же подал документы на поступление в Военную академию имени Фрунзе. Будете там, обратите внимание при входе на мраморные доски с перечислением фамилий выпускников 1956-го, что окончили "Фрунзевку" с золотой медалью. Есть там и некий "Язов Д.Т.", ваш нынешний визави.
- "Золотые" медалисты Академии имени Фрунзе имели право выбора места и должности - вплоть до заместителя командира полка одной из "придворных" (Таманской, Кантемировской) дивизий. Однако, вы почему-то им не воспользовались...
- Нет, я как раз тогда и воспользовался этим правом, выбрав для дальнейшего прохождения службы 63-ю гвардейскую дивизию, в которой закачивал войну. И - полк, где мог бы тогда стать неплохим заместителем командира, но стал в итоге - комбатом.
Последующие три года жизни - откровенная нервотрепка, памятная нынешним отставным офицерам и генералам знаменитым хрущевским: "Руби миллион двести". Обрезали-обрубили и нашу дивизию, переведя комбата Язова на должность начальника полковой школы младших командиров. Едва произвел один выпуск сержантов, новая "указивка": вновь возглавить батальон. Вскоре - очередной приказ: сдать дела и должность комбата и переместиться в штаб ЛенВО, старшим офицером Управления боевой подготовки округа. Только-только вошел в курс новых задач, как последовало очередное назначение - командиром мотострелкового полка. В 1962 году мне было приказано на базе этой части сформировать новый полк бригадного состава, с которым в сентябре того же года прибыл на Кубу.
- Время было тогда горячее...
- Не то слово! Спровоцированный американцами Карибский кризис грозил перерастанием в третью мировую войну. И все-таки ее удалось избежать, используя политические методы решения сложного вопроса. Кстати, военное присутствие на Кубе нашей 40-тысячной войсковой группировки, в том числе и моего полка, окопавшегося на востоке острова, близ базы Гуантанамо, весьма способствовало охлаждению боевого пыла "дяди Сэма". В итоге Джон Кеннеди вынужден был перед всем миром заявить, что США отказываются от агрессивных поползновений в отношении Кубы. А значит, Куба сохраняется как социалистическое государство, на ней остается социалистическое правительство! Цель была достигнута без войны.
Я по-прежнему храню самые добрые воспоминания о своей полуторагодичной службе на Кубе, об открытом, добросердечном и свободолюбивом народе этого острова, о "железном Фиделе" и его младшем брате Рауле Кастро - тогдашнем "команданте" восточной части острова, министре обороны РВС Кубы. Подписанная им полковнику Язову Carma de Honor (Почетная грамота) гласит: "Примите нашу безграничную признательность за Вашу готовность сражаться насмерть вместе с нами во имя защиты Кубинской социалистической революции, против общего врага всех народов - империализма".
- Как складывалась ваша судьба после завершения "кубинской эпопеи"?
- По возвращении в Союз полк мой был расформирован, а мне вновь предложили должность в Управлении боевой подготовки Ленинградского военного округа. С нее и поступал в Академию Генштаба, окончив которую в 1967 году, был назначен командовать мотострелковой дивизией в Забайкалье.
- В Борзе?
- Нет, в Даурии. Край этот, кто его знает, очень суровый, малообжитой. Условия жизни тяжелые, но люди - золото. Особенно - военные. Крепости их духа, способности жить в самых тяжелых условиях и готовности одномоментно сгруппироваться в кулак и отразить удар с сопредельной территории можно только позавидовать. Именно тогда, когда я служил в ЗабВО, неподалеку от нас в Приморье произошли известные события на острове Даманский. И тотчас войска четырех приграничных Китаю военных округов - САВО, СибВО, ЗабВО и ДВО - были приведены в наивысшую степень боевой готовности. Пошли - одно за другим - военные учения, на которых в качестве наблюдателей выступали то замы министра обороны маршала Советского Союза Андрея Антоновича Гречко, то он самолично. После одного из таких посещений, когда моя дивизия отработала очередные учения на "пять с плюсом", генерал-майора Язова, наградив орденом Ленина, назначили в Крым, командиром 32-го армейского корпуса.
- На этой должности вы, Дмитрий Тимофеевич, тоже надолго не задержались...
- Точно так. Через год после назначения комкором, едва только стал подгонять боевую учебу под свои "забайкальские" правила, меня вызвали в Москву и предложили должность командующего армией в Баку. Не отказался.
В дальнейшем последовали куда более "крутые" назначения - Сибирь, встреча с земляками. 1990 г. первым заместителем командующего Дальневосточным военным округом, командующим Центральной группы войск (Чехословакия), командующим Среднеазиатским военным округом (находясь на этой должности, неоднократно летал "за речку", координируя совместные действия наших и афганцев), командующим ДВО...
- Именно тогда, когда вы пребывали "главным военачальником по Приморью", там побывал новоиспеченный Генсек КПСС Михаил Сергеевич Горбачев. Говорят, будто вы настолько его очаровали, что тот немедленно подписал указ-распоряжение о вашем назначении начальником Главного управления кадров МО, а вскоре - когда, после полета Руста, "полетели головы" министра обороны СССР маршала Советского Союза Сергея Леонидовича Соколова и его подчиненных - и главой всего военного ведомства. Все так и было?
- Так, да не так. Не знаю, чем я мог "очаровать" Горбачева... Чай, не девушка с пышным бюстом и длинными ногами... Я представлял тогда ему свой округ. Не "по-потемкински" представлял, а реально, так, как все есть на самом деле. Войска округа были полностью боеготовы. И это оценили по достоинству, назначая меня в Минобороны начальником Главного управления кадров. А в дальнейшем - и министром обороны СССР.
СЛУЖИЛ СОЮЗУ, СЛУЖУ РОССИИ!
- Товарищ маршал, мне бы очень не хотелось затрагивать эту, весьма болезненную для вас тему. И все же. Вспоминаю ваше выступление на собрании Клуба Героев Союза и полных кавалеров ордена Славы 9 мая 1991 года, которое мне довелось освещать. Вы тогда здорово сказали об ответственности политиков и военных за сохранение великой страны. Однако через три месяцы, выведя танки на улицы столицы, остановились на полпути. Ельцин с Горбачевым, борясь за власть, были более последовательны в "черном" октябре 93-го...
- Вы хотите спросить, почему я не отдал приказ штурмовать Белый дом? Но ведь вокруг него тогда собрались десятки тысяч людей. Сколько было бы жертв? Я солдат, а не убийца. Борясь отнюдь не за власть, а за куда более благородную цель, за сохранение державы, нельзя действовать негодными методами.
- Что испытывали, когда с вас свалилось огромное бремя ответственности министра обороны? Облегчение, обиду, боль?
- Во всяком случае, не облегчение. Обиду, досаду, боль - да. Когда вернулся домой из "Матросской тишины", было очень горько на душе. А ведь я стремился лишь к одному: предотвращению развала страны, за которую воевал, которой служил не одно десятилетие. Вспомните: на 20 августа 1991 - го было назначено подписание договора о создании "Союза суверенных республик - ССР". Но документ этот готовы были подписать руководители лишь шести республик из пятнадцати, а это означало, что распад державы, за сохранение которой на референдуме 17 марта проголосовали свыше 76 процентов ее населения, был фактически предопределен. Казалось бы, воля народа должна стать законом для власти, и мы эту волю стремились выполнить.
- История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако же представим на минуту, что так называемый "путч" 91-го года завершился сохранением Союза. В какой бы стране мы жили сегодня - тоталитарной, демократической либо какой иной?
- Признаться, я не склонен к бесплодным фантазиям. Но полагаю, что это была бы мощная конфедерация союзных республик, не окруженная со всех сторон военными базами НАТО, не имеющая сотню зажравшихся хамов-миллиардеров на фоне десятков миллионов полунищих сограждан, не сотрясаемая взрывами домов в Москве, Волгодонске, Каспийске, не омываемая слезами родителей, потерявших своих детей в средней школе №1 города Беслана... Впрочем, довольно сыпать соль на незаживающие раны.
- Дмитрий Тимофеевич, знаю, что, пребывая на заслуженном "пенсионе", вы отнюдь не повесили на гвоздь свой маршальский мундир, не уединились с удочкой на одной из речек ближнего Подмосковья...
- Оказавшись не у дел как политик и военный, испытал потребность выразить на бумаге все то, что пережил и испытал, "о чем душа никак не успокоится". Так появилась моя первая книга "Удары судьбы" (Воспоминания солдата и маршала), которая в нынешнем году выдержала свое четвертое издание. Сегодня уже практически готова к выходу в свет моя вторая книга, где повествуется о событиях на Кубе и вокруг нее в начале 60-х годов прошлого века.
- Будем рады предоставить вам страницы нашего журнала для эксклюзивной публикации.
- Почту за честь. Всегда с огромным уважением относился к вашим предшественникам - журналам "Красноармеец" и "Советский воин". Первый - с поэмой Александра Твардовского "Василий Теркин", фронтовыми рассказами Константина Симонова и пламенной публицистикой Ильи Эренбурга - читал еще в окопах под Ленинградом. Второй - выписывал, будучи комдивом, командармом, командующим войсками военных округов. Интереснейшей журнал!
- Дмитрий Тимофеевич, помимо литературного труда основным своим предназначением сегодня вы видите работу в составе Всеармейской ассоциации офицеров запаса "Мегапир" - возглавляя одно из ее структурных подразделений, фонд "Офицерское братство". Чем он занимается?
- Основная задача нашего фонда, как и всей Ассоциации "Мегапир" в целом, - всемерная поддержка военнослужащих, ветеранов войны и Вооруженных Сил, а также членов их семей - в стремлении не просто выжить под напором "дикой капитализации" общества, но и принести значительную пользу стране, России-матушке, в которой мы родились и выросли. Да, "большая Россия", именовавшаяся прежде Советским Союзом, распалась, и с этим приходится смириться. Но остается наша "малая Родина", занимающая 1/7 часть земной суши. Родина, которую мы ни при каких обстоятельствах не можем предать, проесть-пропить, утратить, потерять. Эту мысль я и мои коллеги по "Мега-пиру" проводим постоянно, выступая на юбилейных торжествах в честь "круглых" дат сражений Великой Отечественной войны, встречаясь с ранеными воинами из Чечни, Осетии и Таджикистана в госпиталях Владикавказа, Ростова-на-Дону, Москвы, вручая именные стипендии детям военнослужащих, погибших в многочисленных "горячих точках" при исполнении своего священного долга...
- Товарищ маршал Советского Союза, разрешите от имени всех сотрудников и читателей "Воина России" горячо и сердечно поздравить вас с предстоящим юбилеем! Наш журнал, превосходящий вас по возрасту всего на пять лет, желает вам крепкого, воистину сибирского, здоровья, неугасаемой энергии и способности дожить до того дня, когда неблагодарная старушка-История справедливо оценит ваше подвижничество. -Спасибо. Постараюсь дожить.
