Меньшиковские
чтения
Оглавление
ТРАГИКОМИЧЕСКОЕ ПЛЕМЯ
Еврейский народ принято считать самым трагическим из всех, ибо он растерял в своей истории все, что делает нацию величественной: утратил территорию, государственность, язык, независимость и даже кровь свою (ибо, по уверению ученых, чистых семитов среди евреев не более 5 процентов, остальные - помесь с сирийцами, неграми, туранцами и арийцами). Чего трагичнее - потерять десять из двенадцати колен? Чего трагичнее - считать себя избранным народом Божиим и одновременно - отверженным Богом? Чего трагичнее - иметь историю, состоящую из "исходов", то есть из изгнаний отовсюду, куда бы это племя ни проникло и где бы ни укоренилось? Чего трагичнее - перебывать в плену у всех соседей и всем внушить презрение и ненависть, доходившую не раз до попыток окончательного истребления этого племени еще в дохристианские времена? Чего трагичнее - иметь национальное имя, которое на всех языках является ругательным словом? Но, пересчитывая свои беды, сами евреи не замечают очень сильного и неразрывного с их трагедией комического оттенка - ив древней их истории, и в современной. Не забавна ли, в самом деле, их претензия быть на первом месте, когда, по их же учению, Бог лишил их всякого определенного места на земле? Не смешна ли эта трехтысячелетняя история с постоянным пролезанием евреев куда их не просят, с постоянным захватом ими хозяйских прав и с неизменным изгнанием нахального гостя за порог дома? Вся еврейская история - трагикомический водевиль, с переодеваниями и всевозможными фальсификациями, которые рано или поздно всегда раскрываются. Трагедией историю евреев нельзя назвать потому, что трагедия вещь благородная - это страдание высокого духа, гонимого слепым роком. У евреев же страдает очень низкий и преступный дух, гонимый не роком, а чувством самосохранения у всех народов, имевших несчастие довериться этому вкрадчивому и с виду невинному паразиту. Именно паразитизм этот, стремление жить на теле чуждых народов, и придает комический характер еврейской драме. Насекомые, желающие жить непременно на теле человека и в волосах его, могут горько жаловаться на гонения против них, - но не комичны ли были бы эти жалобы по самому существу их? Не забавны ли были бы их воззвания к благородству человеческому, к чувству сострадания и т. п.? Самый простоватый и близкий к святости человек ответил бы на стон, например, блошиной нации: "Да ведь не мы же, люди, скачем на вас, а вы на нас. Оставьте нас в покое - и будьте уверены, что мы за вами не погонимся".
Трагикомический оттенок имеет не только история евреев, но и самый тип их: сколько в нем, с одной стороны, трусости и с другой - наглого самомнения! Раскройте любую написанную евреем историю еврейского народа (например, двухтомную историю профессора Греца в издании Хашкеса) - разве это не клиническая картина mania grandiosa, явного помешательства на идее своего народного величия? Даже ученые из евреев (впрочем, ученые в особенности) до такой степени лишены чувства самокритики, что не замечают, насколько их напыщенность наивна и смехотворна.
Мне не раз уже приходилось отмечать курьезные резолюции разных жидовских сборищ за границей, наполненные угрозами по адресу России.
<...> А на днях в связи с делом Бейлиса венские иудеи разразились прямо площадной бранью против русского Государя и русского народа. Из вороха смрадных ругательств, неудобных для печати, могут быть приведены лишь те умозаключения еврейских журналистов, которые свидетельствуют о явно ненормальном состоянии их мозгов. "Брошен вызов царственному еврейскому народу, - кричат (печатно) евреи. - С чувством омерзения, скрежеща от боли и стыда зубами, поднимаем мы запятнанную нашей святой кровью перчатку". Вызов, брошенный евреям, заключается, видите ли, в том, что русское правительство "осмелилось" привлечь киевского еврея Бейлиса к суду. Но почему же еврейский народ "царственный"? Не отдает ли это царственностью гоголевского Поприщина, вообразившего себя Фердинандом VII? И почему кровь еврейская - "святая", в отличие от всякой другой человеческой крови? Читатель может улыбнуться жидовскому самохвальству, но улыбка в данном случае неуместна: перед нами больной народ, не в отдельных своих представителях, а чуть ли не всей массой свихнувшийся на мысли, что он царь между народами и свят, как Бог. "В Киеве, - голосят газетные еврейчики, - русское правительство решило дать генеральное сражение еврейскому народу. От исхода этой титанической борьбы зависит судьба... вы думаете, еврейского народа? О нет! Еврейский народ неуязвим. На карту поставлена судьба русского государства: быть ли ему или не быть? Победа русского правительства будет началом его конца. Тут ему выхода нет... В Киеве перед лицом всего мира мы покажем, что с евреями шутить нельзя. Если до сих пор еврейство по тактическим соображениям скрывало тот факт, что оно являлось руководителем русской революции, то теперь, после инсценировки русским правительством киевского процесса, маскараду этому должен быть положен конец. Каков бы ни был исход киевского процесса, русскому правительству нет спасения. Так еврейство решило, и так будет..."
Скажите, разве при всей змеиной злости этих угроз они не отдают глупейшим шутовством? Мне показалось странным, что национальная русская печать отметила этот вздорный выпад венских жидов как нечто очень серьезное. Тут ни капли нет здравого смысла, a один лишь озлобленный бред. Подумаешь, какую новость открыли венские жидки, заявив, что именно их сородичи руководили недавней русской революцией. Но разве это неизвестно русскому правительству, имеющему в руках точные цифры еврейского участия и в рабочей, и в студенческой, и в печатной, и в простонародной смутах? Этот секрет полишинеля еврейчики могли бы преспокойно хранить для себя, но раз они его так "ужасно" раскрыли, русское правительство могло бы ответить: глупенькие! Да что же вам пользы-то афишировать вашу роль в русской революции? Ведь одно ваше прикосновение к революции в состоянии было убить ее в глазах русского народа. Пока народ не догадывался, кто именно дергал его за нервы, кто возбуждал его против Престола и веры, - народ еще волновался и бунтовал, но стоило еврейским руководителям высунуть свои черные головы наружу - народ очнулся и отхлынул от них. В тех городах, где еврейские руководители революции выдвинулись из толпы особенно заметно, результатом было возмущение народа... не против русского правительства, а против евреев. Припомните-ка, какой кровавой полосой прошли погромы евреев в 1905 году именно в тех городах, где еврейских руководителей революции было особенно много. Хорошо вышло "руководство", не правда ли? Несомненно, и впредь оно будет встречено в России столь же трагикомически для евреев. Ведь и тогда, восемь лет назад, жиды всего мира и всей России проявляли достаточную степень ярости. И тогда они вопили, раздирая рот до ушей, что "русскому правительству нет спасения". Ведь и тогда они выносили смертные приговоры русской государственности. Но Бог помиловал, и еврейская свинья не только не съела, но сама едва живой выскочила из переделки, потеряв изрядное количество своей щетины. Результатом оборудованной евреями первой нашей "революции" был не только разгром этой революции, но и такое "беспокойство" для г-д евреев, что около миллиона их сочли полезным для себя эмигрировать в Америку. Остались на своем прежнем месте и русский трон, и русский народ, и даже русское правительство нисколько не потерпело в своих правах.
Никакой революции (в смысле государственного переворота) на самом деле у нас не было; если было введено народное представительство, то ведь оно не новость ни в древней, ни в новой нашей истории. Государство наше началось с народного представительства (вече) и продолжалось им (земскими соборами). Прерывавшееся временами, оно возобновлялось в учреждениях Екатерины II, Александра I, Александра II, не раз обсуждалось при Александре III, и если не вводилось, то лишь вследствие бесконечной волокиты, обычной у нас и в малых, и в больших вопросах. Несчастная война, а вовсе не еврейская бунтовка заставила поспешить с коренной реформой. Если бы евреи обладали хотя бы скромной дозой здравомыслия, они увидали бы, что торжествовать им и хвастаться революцией не приходится. Государственная Дума, на которую они возлагали все надежды, вовсе не оказалась ни жидовской, ни даже жидофильской. Проскочившие в нее еврейчики не имели даже среднего успеха в ней, и единственная их роль ограничилась тем, что они скомпрометировали одну из русских партий, имевшую малодушие поступить к евреям на содержание. Пока русское общество еще не видело воочию всех этих Герценштейнов, Иоллосов, Нисселовичей, Винаверов, Пергаментов, Гессенов и прочих, оно считало кадетов искренними и стойкими представителями русского либерализма; но когда из-под овечьей шкуры показались еврейский хвост и характерные клыки - огромная жидорусская партия пошла на убыль. Все порядочные, верные народным интересам русские люди ушли из нее, и остались люди или очень корыстные, или очень придурковатые, то есть или шабесгои, или янычары, о которых я говорил недавно. То же проделали евреи и с русской радикальной печатью: они наложили на нее точно масляное пятно специфически еврейской бесчестности, фальсификации, подлога, клеветничества и наглой лжи, что не могло не уронить этой печати в глазах добропорядочных русских людей.
Я не скажу, чтобы русские политические движения, партии и газеты сами по себе были безгрешными, но грехи христианские г-да евреи как бы фиксируют и проявляют, чудовищно усиливая своей особенно едкой, отстоявшейся в веках бессовестностью. С этой точки зрения русскому правительству не только нет причин страшиться евреев, угрожающих еще раз взять руководство революцией, но есть основания счесть их участие даже желательным в этом деле. Если шайкой воров берется руководить сумасшедший, то мешать этому до времени не следует. Один еврей - Азеф, задумавший перехитрить самого дьявола в руководстве русской революцией, нанес ей такое поражение, какого не могла нанести ей коалиция всех наших охран и полиций.
Из сказанного, конечно, не следует, что угрозы евреев ровно ничего не значат. Как змеиный шип или волчий вой, угрозы вообще безвредны, но они обнаруживают присутствие озлобленных и всегда вредоносных творений. Можно поручиться, что и без всяких угроз евреи наносят России, как и всему христианству, всю сумму зла, на какое они способны. Для этого евреям даже не надо быть озлобленными, а только евреями. Разве саранча озлоблена на поле, на которое она садится? Она может глядеть на него даже с нежностью - отчего, впрочем, полю нисколько не легче. Русское правительство, которое "осмелилось" (буквальное выражение еврейских газет) тронуть одного подозрительного еврея в Киеве, хорошо сделает, если встретит всесветные угрозы этого племени пренебрежительной улыбкой, но еще лучше сделает, если, памятуя долг свой перед русским народом, примет более строгие и методические меры к освобождению России от отверженного племени. Не нужно контрпредупреждений, не нужно, по возможности, крутых насилий, но необходим очень стойкий нажим в ответ на наглое нашествие врагов России, не стесняющихся уже более кричать о своей вражде перед целым светом. Если нельзя мечтать о такой роскоши, как новый поголовны и исход евреев под предводительством Винавера и Гессена, то необходим все-таки железный отпор им на всех позициях, государственных и народных. Дело Бейлиса ярко показывает, как ошибочно и опасно было либеральное простодушие нашей бюрократии при Александре II. Чиновники тогда не разглядели, что такое еврей, они не поняли, как быстро это племя из ничтожного паразита делается паразитом угрожающим и смертоносным. У нас ждут, чтобы непременно все ткани народного тела были пропитаны ростовщической и мошеннической еврейской культурой, - ждут, когда лечиться от заразы будет уже поздно... Если сами евреи не замечают комизма своего положения, то христиане, наоборот, за комической стороной не разглядывают глубокой и органической опасности, сопряженной с еврейским внедрением. Трихины и стрептококки могут быть невиннейшими с их точки зрения существами и глядеть на ваше тело как на священный Ханаан свой, но лучше подальше держаться от такой невинности. Не будь евреев в Киеве, не было бы и процесса, который лежит одинаково на христианской и еврейской совести.
Трагикомедия еврейского племени сказалась и в данном процессе во всем блеске. Возьмите хотя бы эту черту: евреи клянутся и божатся, что не употребляют человеческой крови для ритуальных целей, они заставляют в этом клясться сотни и тысячи раввинов и еврейских ученых - и все-таки им не верят. Чем объяснить это доходящее до смешного недоверие к оглушительному, доведенному до трагизма еврейскому гвалту? Мне кажется, ничем иным нельзя объяснить его, кроме исторического, накопленного в тысячелетиях предубеждения против этого племени. В столь темном вопросе, как подпольное убийство христианских детей с целью мести или жертвоприношения Иегове, конечно, мы, христианская публика, ничего вполне определенного не знаем. "Говорят", что евреи режут детей, но своими глазами никто из нас этого не видел. В таких условиях, казалось бы, как не поверить шумной клятве всего еврейского духовенства и ученого их класса? Однако доверия нет как нет. Дело в том, что если возможны отдельные честные евреи, то как народ, во всей массе, это племя далеко не имеет репутации честного. Отдельному еврею (по достаточном испытании) вы еще можете поверить, но можно ли дать веру еврейской толпе, хотя бы она подтверждала свои слова самыми торжественными клятвами? Увы, нельзя. Христиане за две тысячи лет привыкли видеть себя систематически обманутыми со стороны евреев. И у нас, при известных стеснениях, и в Америке, при широчайшей свободе, евреи ухитряются быть вдвое, втрое, вчетверо более преступным племенем, чем все другие вместе с ними живущие народности. Притом преступность еврейская по преимуществу ютится в области обмана. Если не ошибаюсь, такие преступники, как убийцы, воры, грабители, представители грубого насилия, среди евреев встречаются реже, чем среди христиан. Но зато в необъятной области мошенничества, связанного с обманом, они главенствуют. Притворяясь честными и скромными людьми, евреи удивительно умеют втянуть христианина в сделку, по видимости совершенно безукоризненную, - и она чаще всего оказывается для него роковой петлей. Даст, например, еврей деньги в долг - всего по пяти процентов, но затем окажется, что пять процентов насчитывается за месяц, а в год это составит шестьдесят процентов. При заключении сделки она представляется крайне выгодной для обеих сторон, а на деле она крайне выгодна только для еврея, для христианина же разорительна. Что бы ни купил христианин у еврея, непременно обнаружится какая-нибудь незамеченная фальшь, и дешевое выходит дорогим. Евреи фальсифицируют все решительно на свете, начиная с монеты и кредитного знака. Они подделывают векселя, документы, всякую пищу, вина, лекарства, материи, утварь, золото, серебро. Огромные промыслы еврейские возникли на подделке одних аптекарских товаров. А засорение зернового хлеба евреями чего стоит! Оно прямо убивает нашу внешнюю торговлю. Евреи подделывают и женскую невинность, и многоэтажные каменные дома, стены которых оказываются набитыми мусором и рушатся часто недостроенными. Подделывают и всякого рода идейный товар - литературный, научный, художественный, юридический, политический. Не все случаи обмана разоблачаются. В громадном большинстве они остаются безнаказанными, но в конце концов у народов, пораженных этой язвой, - у христиан, как и у магометан, - складывается стихийное в отношении евреев недоверие. Даже в средневековых арабских сказках, рассказанных Шахразадой, евреи неизменно фигурируют как обманщики.
Заработав тысячелетиями столь прочную и столь нелестную репутацию, евреи трагически требуют, чтобы мы им поверили на слово относительно ритуальных убийств. Не комично ли это с их стороны? Чем труднее доказуема область еврейских преступлений, тем более строгого требует над ней надзора.