Для тех, кто любит Россию

Меньшиковские
чтения

Михаил Осипович Меньшиков

Оглавление

"Вечное Воскресение"

Религия власти

Михаил Осипович Меньшиков

 

 

Было некогда царство, где царем был Бог. Одно из благородных племен, кочевавших в пустыне, сочло себя первым народом в мире, избранным, единственным, боголюбимым, святым народом, свободным и совершенным, и в лице своего праотца Авраама избрало себе государем Бога. Эпопея этого царствования - лучшая из человеческих легенд. Но вспомните революцию, через которую пало это царство Божие и сменилось царством человеческим. "Когда же состарился Самуил, то поставил сыновей своих судьями над Израилем... Но сыновья его не ходили путями его, а уклонились в корысть, и брали взятки, и судили превратно" (1 Цар., 8). Старейшины Израиля (удивительный институт в этой древней республике) пришли к пророку, к делегату Божию, и сказали ему: "Вот ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими. И так поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов".

Момент трагический в истории великой расы! Иссякла вера в царство Божие, захотелось царства земного, человеческого, и главным образом из чувства моды, из подражания "прочим народам". "И не понравилось слово сие Самуилу". Великий пророк тотчас почувствовал, что это значит: "поставь над нами царя" - и обратился к небесной власти, в которую верил.

"И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе. Ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними. Как они поступали с того дня, в который Я вывел их из Египта, и до сего дня оставляли Меня и служили иным богам, так поступают они и с тобою".

Требование иного царства понято было божественной властью как революция, как свержение истинного Властителя и замена его державы своей, земной, "как у прочих народов". Господь не счел достойным настаивать на своем царствовании, раз народ был против. Он повелел Самуилу предупредить народ о правах земного царя, которого они ищут. "И сказал: вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам своим, и сделает всадниками своими, и будут они бегать перед колесницами его. И дочерей ваших возьмет, чтобы они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы. И поля ваши, и виноградные и маслиничные сады ваши лучшие возьмет и отдаст слугам своим. И от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим и слугам своим. И рабов ваших, и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела. От мелкого скота вашего возьмет десятую часть. И сами вы будете ему рабами и восстанете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе, и не будет Господь отвечать вам тогда".

Вот ответ Божий, переданный пророком тогдашней революции. Господь снимал с себя корону над Израилем, не большая честь царствовать над изменниками. Но, видя будущее, отечески увещевал их и предостерегал: "И сами вы будете ему рабами!" Переход к земному царству предсказывался как переход к рабству. И если бы к тому времени не иссякла у евреев любовь к свободе, если бы держался прежний, дикий, возвышенный, страстный идеал независимости и индивидуальности, - народ задумался бы и, может быть, послушал бы Господа. "Но народ не согласился... и сказал: "Нет, пусть царь будет над нами, и мы будем как прочие народы: будет судить нас царь наш и ходить перед нами, и вести войны наши". Господь на это сказал Самуилу: "Послушай голоса их и поставь им царя".

Так совершилась величайшая из революций, и именно в этот момент был брошен жребий Израиля. Только на три поколения царей хватило древней, боговнушенной культуры, только на три славных царствования. За ними потянулся сплошной позор, сплошное рабство великого племени - эпоха поражений и плена, эпоха рассеяния и окончательной смерти. Любопытно, как изменивший истинному Царю народ пытался за земною властью удержать некоторое богоподобие. Первым царем евреев был избран первый красавец и богатырь племени. "И не было никогда из израильтян красивее его: он от плеч своих был выше всего народа". И, несмотря на помазание и Дух Господень, и пророческое преображение Саула и знатный род, несмотря на богатырство Давида и мудрость Соломона, несмотря на пророческий дух обоих, - все-таки в самой природе земной власти, заменившей Божию, сказалось какое-то проклятие для народной свободы, какой-то приговор для всего племени.

Люди верующие пусть вникнут в вещие страницы Первой Книги Царств.

Страх и совесть

В России идет спор о природе власти. Народ, изнеможенный владычеством над собою изнеженного и в то же время грубого сословия, старается припомнить, кто же истинный хозяин родной земли? Не он ли, народ, от начала веков орошал эту землю потом своего труда? Не он ли напоил ее кровью своих детей, боровшихся за землю? Не он ли принимает из рук Божиих хлеб, которым кормит и слабых, и сильных? Не он ли, стало быть, господин своей земли, исконный государь ее?

Партия господ говорит: народ - стихия. Народ не может управлять собой. Необходима внешняя сила, которая ограничивала бы нацию, соразмеряла ее, устраивала, управляла ею. Эта внешняя сила должна быть независимой от народа, иначе она не власть. Народ издревле добровольно покоряется внешней силе и при падении ее - вновь создает ее. Народ из своей среды выдвигает дружину мужественных людей и самому героическому и мудрому роду вручает божеские над собой права. Народ, безотчетно понимая неразумность свою, как массы, всегда искал единоличного разума царского как души своей, как центрального сознания, как центральной воли. Чтобы овладеть своею сырой природой и стать индивидуумом, народу нужен некий Дух, организованный столь же стройно, как душа в теле. Живое воплощение этой души народ называет верховною властью.

Таков предмет спора о природе власти.

Обе стороны, мне кажется, в чем-то правы, и обе неправы в том, что приписывают себе верховную власть. Она принадлежит не нам. В самом деле, что такое человек для человека? Без нашей воли мы явились на свет и без нашей воли умираем. Среди этих двух повелений Божиих разве не каждое мгновение мы в Его руке? Разве мы сами создаем частицы нашего тела, разве мы заставляем биться сердце, разве своей волей держимся в пространстве? Если бы хоть на один неизмеримо малый момент отошла от нас Сила, непрерывно творящая в нас нечто, называемое нашим "я", что осталось бы от этого "я"? Итак, действительной верховной властью, неограниченной и самодержавной, можно назвать лишь Божью власть: все человеческие власти по существу своему крайне ограничены. Тиран может лишить вас жизни, но может ли он дать вам жизнь?

Вот коренное различие между Божией и человеческой властью. Если Бог-Природа дает и продолжает жизнь мою, я повинуюсь ей добровольно, и мотив этого подчинения - совесть. Если человеческая власть (в крайнем ее выражении) в силах только отнять жизнь мою, я повинуюсь ей не добровольно. Мотив моего повиновения - страх. Одна власть положительная, другая отрицательная. Одна власть исходит от существа ограниченного, временного, слабого, опутанного сетью заблуждений, отягощенного пороками. Другая власть - от существа Вечного, и уже в силу вечности своей Совершенного и Благого. Одна власть - твари, другая - Творца.

Пусть человек, стремящийся к власти, на одно мгновение будет искренним и ответит: может ли он управлять самим собой? Хороший ли он царь самого себя? От колыбели слабый, мечтательный, мятежный, каждый из нас - игрушка обстоятельств: не мы подчиняем их, а они - нас. Но если вы не можете царственно управлять самим собой, в силах ли вы управлять людьми? И не будет ли ваша власть всегда, как бы ни были вы благонамерены, несовершенной, призрачной, подчас нелепой? И если бы вы царствовали не один, а вместе со многими, или даже если бы весь народ управлял собою, то не будет ли эта сумма человеческой власти суммою слабых, сомнительных усилий, которые никогда, ни при деспотизме, ни при анархии, ни при парламентах, ни при монархии, никогда не приблизятся даже отдаленно к могуществу той единой власти, которой можно подчиниться не за страх, а за совесть? Истинная, вечная власть над людьми, как и над всей природой, принадлежит Творцу и никому больше. Это единственная святая власть, неотъемлемая, непередаваемая, безусловная, и все виды человеческого правления представляют или делегацию божественной власти, или узурпацию ее. Если земной властитель в своих требованиях совершенно совпадает с волей Божией, то он простой делегат ее, если же требует чего-то иного, - узурпатор. Например, если земная власть заботится о том, чтобы обеспечить народу землю и воду, то, очевидно, это согласно с волей Божией, связавшей жизнь именно с этими стихиями. Но если властитель отнимает от подданных эти условия жизни, ясно, что он потерял свои делегатские права. В этом одном - мера законности земной власти: чуть лишь она выпадает из естественных прав человека, она перестает быть властью. Она превращается в насилие, враждебное жизни, с которым жизнь отстаивает свое право войны. Не такова верховная власть природы: она потому верховна, что не свергаема. Богу единому принадлежит самодержавие в мире, и всякое иное самодержавие есть тщетное посягательство на прерогативы Божий. Только вечной природе подобает создавать законы неотменяемые, законы жизни. Хотим мы или нет, мы ежеминутно выполняем божественные веления: указано дышать - мы дышим, указано тяготеть к центру земли - мы тяготеем к нему, указано питаться - питаемся. Всякая попытка восстать против естества наказывается в меру безумия или бесконечной лестницей страдания, или смертью. Самодержавие Божие потому благодетельно, что, в противоположность человеческому, оно представляет волю, а не произвол. Только человеку свойственно менять решения, т. е. отрицать самого себя. Бог же своих решений не меняет: они вечны и теперь все те же, что в начале мира. С тех пор, как сказано: "да будет свет!" - сила света обратно пропорциональна квадрату расстояния, и величие и благость Неба в том, что закон этот не может быть ни подкуплен, ни изменен. Созданиям Божиим, сложившимся в условиях этих вечных законов, предоставляется повиноваться им не как чему-то чуждому, внешнему, навязанному извне, а как существу собственной их природы. Воля Божия потому благая, что мы из нее сотканы и она составляет наше истинное "я". Повинуясь высшей власти, мы не теряем чего-нибудь своего, а приобретаем, возвращаемся к естественному состоянию, к полноте счастья.

Идея Библии

Мысль о верховной власти Божией есть душа религии. Она принята у всех народов, но с особенной тонкостью и красотой разработана у тех, что росли и расцветали как бы нарочно для того, чтобы дать это верховное откровение. Из народов этих древний Израиль останется, вероятно, навсегда пророком для человеческого рода. Вникните в идею Библии. Она вся посвящена учению о верховной власти. Таковою власть от создания мира признана воля Творца, что бы ни подразумевалось под этой непостижимостью.

Проследите основные моменты библейской драмы. Пока прародители признавали истинную власть - Божию, они наслаждались богоподобной жизнью, такою, какая достойна детей Божиих. Но вот - в пределах рая - совершилась первая революция. Первородный грех был свержением власти Божией. Адам поставил свою человеческую волю выше Божией и тем самым уже был изгнан из совершенства. Первое убийство было доведение человеческой власти до абсолютизма. Каин не мог дать жизни, но сравнялся с Богом в том, что отнял ее, и этим на веки вечные предуказал природу человеческой власти. В первородном грехе зачат и в братоубийстве рожден дьявол, т. е. гордая воля человеческая, поставившая себя выше Божией. Добиваясь божественного самодержавия своей воли, люди оказались способными лишь на жалкое самодурство; изощрение воли дошло до такого извращения ее, что Господь раскаялся в том, что сотворил людей и истребил их. Сохранилась лишь одна семья, признавшая волю Божию. С одним из потомков этой семьи Бог заключил вторую (после рая) конституцию человеческого рода. "Завет" был сначала устный, потом - записанный среди громов. Новый отец народов, как Адам до грехопадения, вернул Господу признание власти. Это было как бы новое творение человека, избрание Богом первого народа, введение его в новый рай - Ханаан. Но, подобно первому человеку, и первый народ изменил Божией власти. Евреи кончили тем, что потребовали себе царя. Отсюда начинается драма нового изгнания из рая, рассеяния Израиля из Ханаана.

Дальше в Библии рассказывается, как Бог посылал пророков на землю для восстановления древней власти Божией, т. е. для добровольного и сознательного подчинения ей. По безумию евреев пророчества были поняты в смысле осуществления земной власти. Мессия ожидался как земной властитель, и на этом ослеплении оканчивается эта трагедия древности.

Великое древо жизни засохло, - но от корней его побежал свежий отпрыск. Христианству дано было раскрыть истинный смысл древнего завета и смысл пророков. Христос пришел исключительно с целью свергнуть власть человека над человеком и восстановить Престол Господень на земле. Идея Благовестил - боговластие. Первые христиане были вторым Израилем, вторым избранным народом Божиим, где не признавалось иной власти, кроме Божией. Ханааном нового обетования была жизнь вечная. Но уже среди первых христиан, в душе многих, возродился дьявол, гордая воля человеческая, объявившая себя способной повелевать людьми. От имени Божия стали управлять ближними и дошли до анафемы, до предания сатане во измождение плоти, до Анании и Сапфиры, до инквизиции. Так образовалась церковь. По замыслу Христа церковь - это царство Божие на земле, т. е. общество, где царем признается Бог. Но историческая церковь быстро стала царством человеческим. Обязанная бороться за власть Божию, она стала бороться за власть человеческую, она сделалась опорой того господства, которое была призвана отменить.

Истинная церковь Христова есть не собрание верующих, а собрание верующих во власть Божию, признающих эту власть, согласно первой заповеди, т. е. единственной абсолютной, неотменяемой, непередаваемой. А первая заповедь и комментарий ее - вторая отрицают самым решительным образом неограниченную земную власть.

По идее христианской церкви, если я верно ее понимаю, в основе человеческих законов должно стоять условие: "Да приидет Царство Твое! Да будет воля Твоя!" - т. е. беспрекословное признание неограниченной власти Божией. Это не отвергает человеческих законов, а дает им вечный устой. Земная власть - не более как простое соглашение между людьми, постольку священное, поскольку совпадает с волей Бога. Эта власть по существу обязательна лишь до тех пор, пока налицо добровольное (не за страх) желание ее поддерживать. В тот момент, когда власть прибегает к насилию, ее закон теряет свою нравственную обязательность. Общество должно делать бесконечные усилия, чтобы вышедший из согласия член добровольно вернулся к нему, но власть церкви не идет дальше отлучения. "Если не послушает церкви, то да будет тебе как язычник и мытарь". Но как в отношении язычника и мытаря не дозволено убийство, воровство, клевета, зависть и пр., так и относительно преступившего против церкви. Христиане не смеют убивать его, хотя бы назвав это убийство казнью. Не смеют украсть у него имущество, жену, детей, свободу, назвав эту кражу конфискацией или лишением прав. Не смеют опорочить его, хотя бы назвав это опорочение судебным приговором. Все, что христианское общество может сказать человеку, нарушившему согласие с ним, - это то, что Авраам сказал Лоту: расстанемся, не будем в общении, поставим себя в такие условия, в которых не нужно ни согласие, ни несогласие наше. Это крайняя мера отчуждения, допущенная Христом. В Евангелии нет разрешения не прощать согрешившего брата, лишать его жизни, имущества, свободы. Так как это центральный пункт человеческих отношений, то Христос не мог обойти его молчанием, и Он самым настойчивым, многократным, не допускающим сомнения образом повторял: "Вам сказано: око за око и зуб за зуб", а я говорю вам: "любите врагов ваших и благословляйте ненавидящих вас". "Если ударит вас в правую щеку, подставьте ему левую". "Если просит кафтан, отдайте и рубаху". "Не до семи раз прощайте, а до семидесяти раз семи". Во всем учении Христа этот закон прощения проходит насквозь, как основная ось его, и тут невозможны никакие натяжки. Но что такое прощение, если оно безусловно обязательно для христианина? Долг прощения не есть ли отрицание человеческой власти? Не есть ли оно - ограничение ее до тех естественных пределов, где власть человека совпадает с волей Божией? На этом основном начале, на признании Божеского самодержавия, создается в идеале совершенное общество, удел граждан которых - блаженство.

8 января 1906 г.

Оглавление       Начало страницы


          ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU