ТЕМЫ ЦЕРКВИ И ВЕРЫ В ЖИЗНИ И СМЕРТИ М.О. МЕНЬШИКОВА

 "Вера в Бога есть уверенность в высшем благе. Потеря этой веры есть величайшее из несчастий, какое может постигнуть народ".

"Новое Время" 1902. М. О. Меньшиков

Приведенная в эпиграфе цитата из статьи "О гробе и колыбели" выгравирована на могильной плите в Валдае, где похоронен Михаил Осипович Меньшиков. Представляется, что такое (по Меньшикову) "величайшее из несчастий" постигло Россию в XX веке.

М.О. Меньшиков родился 23 сентября (5 октября), а крещен 25 сентября (7 октября) 1859 года в городе Новоржеве Псковской губернии. Родился он в очень бедной семье. Невзгоды не покидали дом Меньшиковых. Мать семейства с трудом справлялась со всеми домашними хлопотами, с постоянной нехваткой средств для существования.

Но были и добрые, длинные вечера, когда за окнами злилась непогода, дети забирались на теплую печку и вместе с отцом и матерью долго пели любимые песни. Кончались эти вечера пением молитвы "Слава в Вышних Богу". Оба родителя были очень религиозны, трогательно любили природу. - Так писал в своих воспоминаниях о детстве М.О. Меньшиков.

Спустя почти полвека Меньшиков так же, в боголюбии и богопочитании, воспитывал своих шестерых детей. Об этом вспоминала моя мама Ольга Михайловна Меньшикова (публикация в "Московском журнале" №№ 6 и 7 за 1999 г.).

На шестом году жизни Мишу Меньшикова начала учить грамоте его мать, Ольга Андреевна. Затем мальчика отдали в Опочецкое уездное училище, которое он окончил в 1873 году. Осенью того же года он поступает в Кронштадтское морское техническое училище. Уже там Меньшиков проявил склонность к литературе. После окончания училища, уйдя в плавание вокруг Европы на фрегате "Князь Пожарский", он регулярно пишет в газету "Кронштадтский вестник" путевые заметки-очерки, которые потом там же в Кронштадте издает отдельной книжкой.

Приведу цитаты из этого первого значимого произведения девятнадцатилетнего моряка:

"Ночью, уже пройдя Эоловые острова, мы встретили великолепнейшую бурю, какую только я видывал когда-нибудь. Черная тьма ночная, освещенная трепетными потоками молний, рев волн и пушечные удары грома - таков, вероятно, был первый день творения, когда Господь не сказал еще "да будет свет"!"

"Да, именно во время бури является мысль, что взгляды наши на природу как на неодушевленное царство глубоко ошибочны. Все, что существует - живет, и нельзя себе представить ни одного атома, не наделенного живой силой. Наука и философия отвергают самые атомы, признавая только силу, т. е. жизнь: отвергается, значит, самая возможность смерти. Да и что значат, наконец, наши жалкие определения жизни и смерти? Разве подсмотрел кто-нибудь появление вселенной, разве видел кто-нибудь смерть ее? Идея мира есть идея вечности: в ней нет места для идеи смерти".

Последняя фраза созвучна мыслям, изложенным в написанной много лет спустя статье, название которой вынесено в заголовок этой книги.

В 1892 году Меньшиков выходит в отставку в чине штабс-капитана и полностью отдает себя литературе. Он продолжает публиковать статьи в "Кронштадтском вестнике", в петербургских журналах, в газете "Неделя" и в ее литературном приложении. С 1900 года Меньшиков фактически заведовал "Неделей", печатался в газете "Русь", журнале "Русская мысль". Его литературно-критические и мировоззренческие статьи получили высокие оценки Лескова, Толстого, Чехова и других знаменитых современников, с многими из которых Меньшиков был близко знаком, сотрудничал или полемизировал.

В последние годы XIX века Меньшиков выпустил несколько книг, в которых неизменно возвращался к теме Бога, религии, христианства, жизни и смерти. Так, в книге "О любви" (1899 г.), разделяя условно любовь-страсть, супружескую любовь и любовь святую, он пишет:

"Святая любовь не только религиозна: она есть естественная религия, самая реальная и чистая связь с Богом. Может быть, эта любовь есть исходящая от Него на весь мир благость, отражающаяся в нашем сердце (как в зеркале - лучи света) и идущая к Нему же. Ее высочайшая природа, как основной первостихии духа, несомненна".

К теме о любви и Боге Михаил Осипович возвращается в 1912 году в своих дневниках. 17 мая он записывает:

"Есть два христианства: высокое и высочайшее. Оба служат Богу жизни, который троичен: таинственное Начало-Отец, таинственное Продолжение-Сын и чистота или верность Идее - Дух Святой.

В обряде брака две центральных ступени к таинству: чтение Апостола и чтение Евангелия. Высокое христианство - апостольское и высочайшее - Христово дают внушения брачующимся, ставят вечные условия брака как таинства. Любопытна разница этих внушений. Апостол определяет (Еф. 5, 22-33) соподчинение в брачном союзе, долг мужа (любовь) и долг жены (повиновение). Муж должен быть богом для жены, а жена для мужа - любимым творением. Таков закон высокого христианства, очень похожий на высокую философию, высокую мораль.

Но какая разница с высочайшим христианством! Евангелие (Ин. 2, 2-10) ничего не говорит о правах и обязанностях брачующихся. Оно говорит о чуде претворения воды в вино. "И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них". Недоставало чего-то такого, чтобы будничную жизнь превратить в праздник, но присутствующий Бог-Любовь превращает одним присутствием воду в вино. Единственное поучение: хотите, чтобы брачная жизнь была озарена счастьем и торжеством - берите самые обыкновенные, как простая вода доступные условия, и если у Вас есть любовь, то она превратит воду в вино, жизнь прозаическую и бесцветную - в похожую на кровь и упоительную поэму". Книгу "Думы о счастье" (1898 г.) завершает глава о Боге, в ней Меньшиков говорит, что жизнь должна быть богослужением, непрерываемым священнодействием пред лицом Создателя. Как богослужение, жизнь должна быть торжественна, серьезна, полна вдохновенной радости общения с Богом, полна поэзии и мысли, направленной к вечности.

В большой статье "Кончина века" (1900 г.) Меньшиков с горечью называет основным несчастьем всего мира в уходящем XIX веке богоотступничество.

С 1901 года Михаил Осипович работал в газете А. С. Суворина "Новое Время", где еженедельно публиковал по три-четыре статьи, затем он помесячно выпускал их отдельными журнально-дневниковыми книжками под названием "Письма к ближним". Часть тиража этих книжек в конце каждого года переплеталась в годовой том. Так было с 1902 по 1916 гг.

В "Новом Времени" Меньшиков стал сотрудничать с уже работающим там своим знакомцем В. В. Розановым, который также часто обращался к теме религии, но предпочитал изучать и публиковать неизвестные стороны древних и современных иудейских и языческих верований, находя в них много положительного. Полемика Меньшикова с Розановым на страницах газеты А. С. Суворина весьма интересна, но по обширности своей не может быть представлена на страницах этой книги. Здесь впервые публикуется лишь один из сохранившихся откликов на статьи Меньшикова, в том числе по поводу мнений Розанова:

1902. Октября 20. Воскресенье

Милостивый Государь!

И опять не могу удержаться, чтобы не сказать Вам с чувством утешения и истиной радости, с которым прочитал Ваши сегодняшние письма к ближним. Благослови Вас Господь. Дорого то, что все сказанное Вами сказали Вы. Скажи то же самое кто-либо из профессоров наших академий, скажи лицо духовное, половины того значения не будет иметь их слово, как слово Ваше. Почему это так, сами знаете. В. В. Розанов - умный человек, и, несмотря на высказываемые им нелепости и парадоксальные мнения, своею искренностью мне нравится. Но как возможно было сказать умному христианскому мыслителю, что язычество было религией радости, а с христианством появилась религия мрака и отчаяния? Я думаю, что это было сказано просто из задора полемики или ради оригинальности. Вы метко и с достоинством раскрыли ложь его тезисов и показали с ясностью небесное величие христианства в сравнении с низменным язычеством.

В ответном своем письме Вы написали мне, что Вы плохой христианин. Ну что ж? Это значит - Вы понимаете, что такое настоящий христианин. Свят и велик только Христос Господь наш, а мы все и грешны, и ничтожны. Христос "жизнию" себя назвал. Посему и христианство есть "жизнь", и разуметь его хотя отчасти могут те, кто хоть на мгновение, на момент один вкусили этой жизни, познали ее. Безусловно верно сказали Вы, что пессимизм рождается и крепнет при отсутствии веры в бессмертие и что христианство есть по преимуществу или, может быть точнее, единственная религия оптимистическая. Я с радостью подметил, что Вы с редкою отчетливостью подчеркнули, что христианину и в земной жизни доступно чувство бессмертия и жизни вечной. Так может сказать только тот, кто испытал, что есть "жизнь христианская". Благослови же Вас Господь.

С искренним к Вам почтением,

покорнейший Ваш слуга,

Митрополит Антоний. (Антоний (Вадковский Александр Васильевич) (1846-1912), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский)

(Об этом письме см. Приложение I)

Конечно, как журналист сугубо мирской, Меньшиков не всегда лояльно относился к высказываниям и действиям отдельных высокопоставленных церковнослужителей. Позднее у него были разногласия и с цитированным выше митрополитом Антонием. Он осуждал порой обер-прокуроров Святейшего синода Победоносцева и Саблера. Были у него свои мнения на конфликты в церковной жизни. В частности он горячо поддерживал архиепископа Гермогена, который за резкое осуждение Григория Распутина и его окружения был сослан из С.-Петербурга в Тобольск, где его в годы революции люто умертвили (живым утопили в проруби) сатрапы большевистской власти. Сейчас архиепископ Гермоген причислен к новомученикам российским.

Меньшикова гневно критиковали за статью, написанную на смерть Толстого. С толстовством во всех его крайних проявлениях, в том числе и антицерковных, к 1910 году Меньшиков категорически порвал, но скорбь его о почившем великом писателе, с которым он долго и близко был знаком, выразилась в статье искренне, почтительно и философски. И это раздражило некоторых.

Не хотелось бы и сегодня, когда интерес к прошлому так возрастает, встретить подобные пристрастные, необъективные, неверные порой суждения и скоротечные негативные выводы, в частности по поводу отношения Меньшикова к христианству и Православию.

Тематика статей Меньшикова была очень разнообразна, и многие из его выступлений вызывали широкий резонанс. (См. Приложения II и IV).

Острый характер статей определялся общественно-политическим идеалом автора: крепкая власть с парламентским представительством и определенными конституционными свободами. Крепкая власть? В 1918 году, незадолго до смерти Меньшиков писал в дневнике: "...я больше монархист, чем республиканец". Он мечтал о крепкой народной монархии, способной защитить традиционные ценности России и оздоровить народную жизнь.

В 1914 году, в мае Меньшиков написал в черновой тетрадке для заметок, незавершенных, недодуманных, может быть, размышлений и сомнений, такие слова: "Быстро старею - два рода признаков: 1) все чаще начинаю прихварывать, 2) все больше становлюсь популярен и все меньше это доставляет удовольствия.

Как распорядиться остатком жизни? Проклятый афоризм, мой же собственный: план верхних этажей обыкновенно повторяет планы нижних. Ура, - нашел исключение. Старость может быть тихим и возвышенным мезонином над широкими и шумными нижними этажами. Старость может быть куполом, имеющим более благородную, лишенную угловатостей форму, увенчиваемую золотою, сверкающею издалека главою, пока вся жизнь не перейдет в достойное поклонения крестное изображение смерти. Завершить жизнь крестом удавалось не многим... Сократу, Христу... и их жизнь подобна великим и древним храмам, целые тысячелетия служат они жилищем чистых душ..."

В развитие этой мысли - у каждого свой, пусть маленький, воскрешающий храм - видимый: могильный крест или плита, и невидимый: долгая и добрая память и молитвы родных и близких.

С марта 1917 года Меньшиков не смог более работать в "Новом Времени" - газета была вынуждена срочно "леветь".

Зиму 1917-1918 года Меньшиков с семьей провел в Валдае, где в первые месяцы новой власти работал конторским служащим.

20 сентября 1918 года известный русский журналист был расстрелян прибывшей из Петрограда через Новгород выездной карательной спецгруппой. Расстреляли его на берегу Валдайского озера напротив знаменитого Иверского монастыря. Вместе с Меньшиковым убили семнадцатилетнего сына валдайского купца Колю Савина. А несколькими днями раньше вблизи Валдая убили славного русского генерала В. А. Косаговского. Все эти злодеяния совершились (в соответствии с данными современного историка Ю. В. Алехина) по личному указанию М. С. Урицкого, который с марта 1918 года был председателем Петроградской ЧК.

Из воспоминаний моей бабушки, Марии Владимировны Меньшиковой, о расстреле деда:

"Придя под стражей на место казни, муж стал лицом к Иверскому монастырю, ясно видимому с этого места, опустился на колени и стал молиться..."

"Утром в субботу (на следующий день) я отправилась в милицию.., где получила разрешение на выдачу мне тела... Муж лежал на полу. Голова его была откинута назад. Он лежал с открытыми глазами в очках. Во взгляде его не было ни тени страха, только бесконечное страдание. Выражение, какое видишь на изображениях мучеников. Правая рука мужа осталась согнутой и застыла с пальцами, твердо сложенными для крестного знамения. Умирая, он осенял себя крестом".

Вдове выдали копию приговора скоротечного, неправедного суда над Меньшиковым, где говорилось, что он расстрелян за "неподчинение" Советской власти. Через два дня "Известия" в Москве сообщают о расстреле журналиста и к валдайскому "неподчинению" от себя или по чьей-то властной и злой подсказке добавляют "контрреволюционный заговор" и "выпуск черносотенной, монархической газеты" - все это было абсолютной ложью. Ну где уж отцу многочисленного семейства (шестеро полуголодных детей, беременная жена, старуха-теща), где уж ему было заниматься контрреволюцией или подпольными газетами?

В 1993 году Меньшикова реабилитировали. Новгородская прокуратура удовлетворила мои долгие хлопоты и согласилась с тем, что обвинения определенных революционных групп в 1918 году против знаменитого русского журналиста были сфабрикованы из ничего.

Сейчас, в конце XX века Россия вновь узнает Меньшикова. В Валдае ежегодно в день расстрела проходят Меньшиковские чтения, которым предшествует каждый раз панихида на могиле писателя.

Несколько многолюдных собраний прошло в Москве: в Фонде культуры, в Исторической библиотеке, в Институте мировой литературы и других местах. Переиздаются работы Меньшикова. Вышло уже несколько книг: "Из писем к ближним" (Воениздат, 1991 г.); "Думы о счастье", "О любви" (обе книги ТОО "Горница", 1995 г.); "Письма к русской нации" (журнал "Москва", 1999 г.); "Выше свободы" (Современный писатель, 1998 г.); тематический том издаваемого студией "ТРИТЭ" сборника "Русский архив" (Вып. 4, 1993 г.), содержащий дневники Меньшикова 1918 года, историю его ареста и расстрела, письма из тюрьмы; а также в последние годы появлялись многочисленные публикации статей Меньшикова и о нем в журналах и сборниках Москвы и Петербурга.

Отдельно хотел бы сказать о статьях, посвященных святой равноапостольной княгине Ольге. Очерк о ней открывает данный сборник.

Каждый год (с 1907-го по 1916-й) к Ольгину дню Меньшиков публиковал в газете статьи, посвященные святой равноапостольной княгине Ольге. Тому были особые причины. Мать писателя звали Ольгой Андреевной. Безрадостные детские годы скрашивала теплая, святая материнская ласка, которая осталась памятной на всю жизнь. Много лет спустя одну из своих дочерей Меньшиков назвал Ольгой. И после смерти писателя имя Ольга почитаемо в семьях Меньшиковых и Поспеловых. Одну из правнучек Меньшикова зовут Ольга Григорьевна, и она, как и моя мама, Ольга Михайловна, оставила при замужестве свою девичью фамилию - Меньшикова.

Другая причина... Вот что писал Меньшиков в 1910 г. в статье "Национальный день": "Какой же из дней в году Россия могла бы выбрать своим национальным праздником? Я думаю, что всего более подходит для этой цели 11 июля (24 июля по новому стилю. - Ред.), день святой Ольги... В жизни отдельного человека самым священным и мистически значительным считается день рождения... Для него этот день как бы сотворение мира. Национальным праздником должен быть день сотворения государства... В нашей истории есть великое имя, всего теснее связанное с рождением Русского государства. Днем рождения России всего приличнее считать Ольгин день... Имя "Ольга" в летописях и в народном произношении всегда звучит как "Вольга", "Волга". Это имя носит мудрейший из богатырей нашего эпоса и богатырская река земли Русской".

К Ольгину дню Меньшиков указывал политикам и реформаторам: "Если мы обязаны вспомнить сегодня заветы праматери обеих наших династий, то особенно заслуживает внимания ее завет: "Хозяйственного устроения земли".

В церковном величании равноапостольной Ольги есть такие слова: "Величаем тя, святая равноапостольная княгине Ольго, яко зарю утреннюю в земли нашей возсиявшую и свет веры православныя народу своему предвозвестившую". Меньшиков видел в святой Ольге предвозвестницу христианской веры и государственности на Руси и писал, что лишь люди гениального склада, озаренные, подобно святой Ольге, сверх логики еще и божественным вдохновением, - только такие избранные способны примирить в себе Крест и Меч. Держащая их одинаково твердо, святая Ольга могла бы, был уверен Меньшиков, служить прекрасным символом вечной России.

Так, в духовных и исторических сплетениях, в становлении культуры русской, в организации хозяйства и в укреплении ратной силы - везде Меньшиков видел и высвечивал прочные нити, святые связи, соединяющие Россию его времени с той, еще языческой, но обращающейся уже лицом к Богу Древней Русью, с которой ассоциируется для нас имя Ольги. Эти связи так необходимы для России и в наше топкое время!

Что же предлагал Меньшиков и как журналист, и как один из главных учредителей Всероссийского Общества святой Ольги?

В результате публикаций в "Новом времени" было намечено построить храм Святой Ольги в селе Выбуты. Эту мысль поддержала королева греческая Ольга Константиновна. Основанный ею с этой целью фонд позднее слился с Всероссийским Обществом святой Ольги. В подписке на храм-памятник принимала участие царская семья. Были разосланы воззвания по всей России, привлекавшие непрерывные пожертвования. Идеей памятника заинтересовались художники и скульпторы. Особенно горячее участие принимал академик живописи Г. П. Кондратенко, устраивавший выставки во имя святой Ольги в Петербурге и в провинции. Идея памятника святой Ольге вскоре была осуществлена в Киеве.

После революции памятник был разрушен.

Было бы насущно необходимо поставить памятники святой Ольге в российских городах, прежде всего в Москве и Великом Новгороде.

Именем святой Ольги в начале XIX века предполагалось назвать Киевский женский университет, им был назван построенный в те годы капитальный мост через реку Великую в Пскове. Там же была воздвигнута и часовня в честь основательницы государства, которая, увы, не сохранилась до XX века.

Долго добивались создатели Общества учреждения в России ордена Святой Ольги. В 1911 г. в очередной, июльской статье, посвященной этому вопросу, Меньшиков сетовал, что даже в Вюртемберге государь маленького немецкого герцогства повелел создать такой орден в память своей жены, урожденной великой русской княгини Ольги.

В декабре 1911 года Меньшиков посвятил ордену Святой княгини Ольги еще одну статью, которая и завершит этот маленький сборник.

Статут знака отличия (не ордена!) Святой княгини Ольги был утвержден императором Николаем II только в 1916 году. Награждение знаком отличия Святой Ольги произошло лишь однажды. Им была награждена вдова полковника Вера Николаевна Панаева, мать троих сыновей, героически погибших на полях сражений за Великую Россию.

В 1988 году к тысячелетию христианства на Руси Московская Патриархия учредила орден Святой Ольги, но лишь как церковный.

Надеюсь, что данная подборка статей М. О. Меньшикова будет интересна для православных и всех, кто с почтением относится к великой тысячелетней русской культуре, глубоко уходящей корнями в Православие.

И последнее. В сохранении памяти о М. О. Меньшикове, в изучении его творчества и возрождении известности приняли большое участие две самые родные для меня женщины:

Дочь Михаила Осиповича, моя мама, Ольга Михайловна Меньшикова (1911-1998).

Моя жена, Капитолина Михайловна Поспелова (1929-1999).

Обе они, к великому моему горю, недавно окончили свой земной путь.

Благосклонный читатель! Помяни их добрым словом.

Упокой, Господи, их души! Царство им Небесное и вечная память.

Оглавление       Начало страницы