Правда о Белой гвардии

Русское кладбище в Париже. Памятник солдатам Белой армии - корниловцам, деникинцам, врангелевцам

15 ноября, 1917 год - 90 лет назад возникла антибольшевистская военная организация - Добровольческая армия России

История русской Добровольческой армии под командованием генералов Алексеева, Корнилова и Деникина - это история воинского позора одних и воинской славы других людей

Почему позора? Современники и участники событий практически единодушно признают, что в городах, где изначально формировалась Добровольческая армия (Ростов, Новочеркасск, Таганрог) находились в ту пору десятки тысяч боевых офицеров царской армии, а численность Доброармии ко времени ее ухода с Дона составляла 3, 5 тысячи штыков и сабель. Причем нельзя сказать, что всё это сплошь были офицеры - немало (свыше 1000 человек) было юнкеров, студентов, даже мальчишек-кадетов и гимназистов… Доходило до абсурда: по множеству свидетельств, первые добровольцы, включая руководство, в свободное от службы времени ходили в штатском платье (чтобы не дразнить "левую общественность" на Дону), а кадровые офицеры, проходившие, не повернув головы, мимо вербовочных пунктов Доброармии, щеголяли, как положено, в воинской форме с погонами! Надо отметить, что в Области Войска Донского, не подчинявшейся большевикам, официально действовали воинские учреждения старой армии (не говоря уже о структурах казачьего войска), тыловые, хозяйственные, мобилизационные и т. д., обладавшие денежными средствами. Но никакого участия в организации вооруженного отпора большевикам они не принимали.

Генерал Алексеев Михаил Васильевич

Генерал Корнилов Лавр Георгиевич

Генерал Деникин Антон Иванович

Барон Врангель Пётр Николаевич

Атаман Краснов Пётр Николаевич

Атаман Каледин Алексей Максимович

Кто тут больше виноват: уклонявшиеся офицеры или руководство Доброармии, избравшее "демократический", контрактный путь вербовки, сказать сейчас уже трудно. Одни офицеры, без сомнения, выбрали путь "моя хата с краю". Другие видели в генералах Алексееве и Корнилове виновников событий Февраля 1917-го (что было не так уж далеко от истины) и говорили так: "Ага, вы заварили эту кашу, а нам теперь предлагаете её расхлёбывать! Нет уж, вы, когда свергали царя-батюшку, нашего согласия не спрашивали, поэтому расхлёбывайте сами". Третьи, дисциплинированные службисты (в массе своей мобилизованные потом в Красную Армию) пошли бы воевать с большевиками по инерции, желая того или нет, если бы их призвали это сделать не по контракту, а просто сказали бы, как в прежние времена: "Вы надели погоны не для того, чтобы обсуждать приказы, а чтобы их выполнять и умирать. Вот идите и умирайте за Родину". А четвертые (и это, пожалуй, самая большая категория) встали бы в ряды Белой армии, если бы в этом призыве прозвучало не только "за Родину", но и "за Царя и Веру". А царь, напомню вам, был в ту пору еще жив, и жил еще первую половину 1918 года!

В декабре 1917 года люди еще не хлебнули хорошенько большевистского лиха, гораздо свежее в их памяти были 8 месяцев "демократического беспредела" при Временном правительстве. Никакого желания воевать за аналогичный режим, пусть и выступающий за "единую и неделимую Россию" (Керенский на словах тоже был "за") большинство офицеров не испытывали. Принципиальной разницы между властью Учредительного собрания и властью Советов они не видели.

Можно сказать, что Добровольческая армия, как и Красная, была порождением революции, хотя и не в такой, конечно, степени. В отличие от Красной Армии формой, символикой, отношением к российской государственности, подчёркнутым уважением к Православию она вызывала у многих людей ассоциации со старой Россией. Тем не менее, её едва ли можно назвать контрреволюционной силой в классическом понимании. В сущности, гражданская война в России была войной Февральской и Октябрьской революций. Никакого сражения между революцией и монархической контрреволюцией фактически не было. Однако, парадокс: те офицеры, что всё-таки пошли в Доброармию, в массе своей были монархистами. Но открыто высказывать свои взгляды им… не разрешали. Были случаи, когда членов монархических организаций в Белой армии контрразведка даже расстреливала (по приказу небезызвестного генерала Слащёва).

К февралю 1918 года в Донской области сложилась драматическая ситуация, близкая к фарсовой. Казачьи части, не слушая уговоров атамана Каледина, в массовом порядке стали отбывать в свои станицы. Против многотысячной массы красногвардейцев, наседавших с севера, сражались на станциях и железнодорожных узлах (война тогда шла преимущественно по линиям железных дорог) только сотни плохо вооруженных и еще хуже одетых добровольцев. А бульвары, кафе, увеселительные заведения Ростова, Новочеркасска, Таганрога по-прежнему были заполнены тысячами праздношатающихся офицеров! Необстрелянные мальчишки, юнкера и кадеты, защищали повидавших виды фронтовиков, не желавших ни с кем сражаться! Вот она - страница русского воинского позора…

Но тут же открывается и другая страница - страница русской воинской славы. Не будучи в состоянии оборонять значительную Донскую область без поддержки казачьих частей, генералы Алексеев и Корнилов принимают решение идти походом на Кубань. Трудно сказать, наступление это было или, напротив, отступление. Большевики были везде - спереди и сзади. Продвигаться приходилось, ведя непрерывные бои с превосходящими силами красных. Горстка добровольцев форсировала быстрые незамерзающие реки, с яростью брала станицу за станицей, пополнялась казаками-кубанцами (пока немногочисленными). Впоследствии этот легендарный поход назовут Ледяным. Окрылённый успехами, генерал Корнилов решил с ходу взять штурмом Екатеринодар, крупный город с 20-тысячным большевистским гарнизоном. В пригородах, на железнодорожной станции завязались ожесточенные бои. Но в разгар штурма Лавр Георгиевич Корнилов был убит разрывом снаряда. Новый командующий генерал Антон Иванович Деникин и политический руководитель армии генерал Михаил Васильевич Алексеев приняли решение снять осаду Екатеринодара и возвращаться назад. Уже взятые однажды кубанские станицы снова приходилось брать с боем. Неизвестно, чем бы это всё кончилось, но в апреле наконец-то восстал против красных Дон. С запада повстанцам помогла бригада полковника Дроздовского, пробивавшаяся с Румынского фронта; с востока, из Сальских степей, ударил казачий отряд походного атамана Попова, с юга подошли добровольцы. Большевики повсюду терпели поражение. Началось быстрое формирование Донской армии, которая значительно превзошла силы добровольцев (до ста тысяч сабель и штыков).

Но сразу начались и трения между Алексеевым, Деникиным и новоизбранным донским атаманом Красновым. Генерал Петр Николаевич Краснов выступал за союзнические отношения с немцами, а командование Доброармии считало себя с ними в состоянии войны. Краснов и казачья верхушка объявили Дон суверенным государством в составе России, а Алексеев и Деникин не признавали никаких "суверенитетов". Всё это привело к тому, что донцы и добровольцы сражались совершенно автономно, повернувшись друг к другу спиной: Донская армия шла на Царицын и Воронеж, а Добровольческая - на Екатеринодар и Ставрополь.

Звёздный час добровольцев наступил в 1919 году, когда Деникин всё-таки сумел подчинить себе донцов и кубанцев. Добровольческая армия теперь являлась лишь частью деникинской армии, которая называлась Вооруженными силами Юга России и пополнялась путём мобилизаций. Общая численность ВСЮР достигла 152 тысяч штыков и сабель. В мае 1919 года началось генеральное наступление белых. Под их неудержимым натиском большевики оставили Юзовку, Луганск, Екатеринослав, Полтаву, Харьков, Киев, Белгород, Курск, Воронеж, Орёл, Мценск. До Москвы было всего 250 верст.

Но надо помнить, что силы Красной Армии насчитывали в 1919 году уже около 3 миллионов человек. Троцкий обладал практически неограниченными резервами и свободно перебрасывал их то на Волгу, когда к ней подошел Колчак, то в Петроград, где от Пскова наступал Юденич, то обратно в Москву, к которой приближался Деникин. А вот белые армии никаких резервов не имели. В этой ситуации деникинский план "концентрического наступления" на Москву по расходящимся направлениям (Донская армия действовала в районе Новохопёрска) едва ли представлялся эффективным. На направлении главного удара было сосредоточено всего 59 тысяч штыков и сабель. Бывший деникинский офицер Сергей Мамонтов писал в воспоминаниях: "Существовал проект: собрать кулак из лучших полков и идти без оглядки на Москву. Не думаю, чтобы красные смогли нас остановить. А судя по рейду генерала Мамонтова у Тамбова, население встречало его с радостью и пополняло его ряды. Конечно, это был большой план и надо было быстро решиться. Но именно решиться и оказалось очень трудно - всё обсуждали".

Заминка с решением о броске на Москву оказалась роковой. Сначала медленно, с тяжелыми боями, а потом всё быстрей деникинские армии покатились обратно на юг. Но им не удалось удержаться даже на Северном Кавказе. В конце марта 1920 года остатки белых в обстановке полного хаоса эвакуировались из Новороссийска в Крым. Командование ВСЮР перешло от Антона Ивановича Деникина к Петру Николаевичу Врангелю.

Деникинское наступление на Москву было последней крупной операцией гражданской войны, которая могла бы привести к свержению власти большевиков. Но этого не случилось. Русскому народу предстояло испить чашу страданий до дна. Но может быть, диктатура коммунистов всё же была нужна России? Например, чтобы одолеть фашизм? Вряд ли в той тотальной войне победили бы полководцы Белой армии - при всём к ним уважении.

Если мы признаём наличие в истории Высшего смысла, то был, конечно, смысл и в трагическом поражении Добровольческой армии.