Ответы протоиерея Александра Шаргунова

Дорогой отец Александр! Я согласна со всем, что Вы пишете о происходящем сегодня с нами. Но ведь и средства массовой информации время от времени говорят обо всём достаточно откровенно. Возьмите, например, телепередачи вроде "Момента истины" Андрея Караулова. А дальше что? Как Вы пишете в своей книге "Последнее оружие" о геноциде с помощью фальсифицированных лекарств: "Передали, и как ни в чём не бывало, как будто так и должно быть. Надо устроить судебный процесс, экстраординарные меры принять, а они раз передали и тут же забыли. Чтобы часами говорить о всякой ерунде. Или лучше показывать круглосуточно программу "Дом". Представьте, чтобы в Америке или в какой-нибудь Франции такое произошло. И президент, и всё правительство сразу бы отправились в отставку. А у нас это теряется в некоем потоке. И если время от времени звучат ужасающие цифры, вроде того, что Россия занимает второе или даже уже первое место в мире по числу убийств и 67-е место по уровню образования, что на порнографию у нас тратится больше средств, чем на науку, что у нас больше миллиона беспризорных детей и т.д., если эти и подобные цифры звучат, то только, наверное, для того, чтобы приучить людей к безнадёжности, сломить у них всякую волю к сопротивлению. Осуществить самый страшный геноцид". На что же нам после этого рассчитывать? На выборы, которые наверняка окажутся также фальсифицированными? Руки опускаются, и невольно думаешь, какой смысл имеют наши т. н. каждодневные "малые добрые дела"?

Л. Голубева, г. Александров

Кроме осмысленной общественно-политической позиции по отношению к судьбоносным событиям в истории нашего отечества, без которой, по слову святителя Филарета, не может быть подлинного христианства, всегда есть в духовной жизни иное - не менее важное. Каждый день Господь совершает испытание нашей совести, ибо мы живём в мире небывалых страданий. Всюду вокруг нас страдающие люди. Иногда эти страдания переходят все границы. Об этом нам говорят и повторяют каждый день не только средства массовой информации. Иногда эти страдания сокрыты от внешних глаз. Мы это знаем. Но что мы делаем? Вот вопрос, который ставит нам Господь. Касается ли нас человеческое горе или мы закрываем на него глаза? Не являемся ли мы теми, кто быстро, слишком быстро говорит, что нельзя уже ничего изменить, невозможно для нас взять на себя страдания всего мира? Это правда. Но от нас и не требуется взять на себя страдания всего мира. От нас требуется, чтобы не захватило нас равнодушие, чтобы не погрузились мы в апатию и инертность, чтобы не умывали мы слишком быстро рук. Верно, что мы не можем сделать всё. Но так же верно, что мы можем сделать что-то, хотя бы самое малое. И это что-то, которое мы можем сделать, чтобы облегчить страдания мира, делают некоторые, не знающие Христа, во имя их принадлежности к роду человеческому. А мы, христиане, должны делать это во имя нашей веры во Христа. Называться Его учениками и не учиться у Него тому, что мы должны делать среди моря страданий, - не есть ли это то лицемерие, против которого более всего сражался Христос, и которое возвело Его на Крест?

Какое нормальное сознание может вместить то, что переживает сегодня наш народ? Ту бездну страданий, которой касается порою жизнь человеческая? И самое главное, кто может понять, что всё это совершается по попущению Божию? Я помню рассказ прихожанки нашего храма о своем отце - маршале авиации Александре Голованове, мужественном человеке, известном доблестными подвигами во время Великой Отечественной войны. Бог попустил ему узнать не только военные бури, но коварство и предательство вчерашних друзей в час испытаний. Он тянулся к вере, но перед смертью сказал только одно: "Если бы вы знали, как страшна жизнь!" Сколько людей сегодня, умирая, повторяют, наверное, эти слова. Где взять веру, как обрести мужество устоять там, где наступает предел человеческих сил?

С. Копосов, г. Москва

Все по-прежнему зависит от одного - со Христом мы или нет. Вспоминается евангельский рассказ о смятении не кого-нибудь, а апостолов во время великой бури, когда они будят с криками заснувшего на корме лодки Христа: "Неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?". Какой христианин, даже самый твёрдый в своей вере, какой священник, какой епископ не говорил однажды эти слова учеников, попавших в бурю: "Господи, Ты видишь, какое зло совершается в мире, неужели Тебе нужды нет?". Сколько миллионов христиан повторяли это среди недавних гонений за колючей проволокой концлагерей, сколько сегодня повторяют при виде небывалого сатанинского попрания человека?

Во все века великие подвижники веры и самые простые верующие проходили через эти испытания. Преподобный Антоний Великий, увидев Воскресшего Христа, воскликнул: "Господи, где Ты был, когда я из последних сил сражался с диаволом и был им побеждаем?". И услышал в ответ: "Я был рядом с тобой и в твоем сердце".

Господи, я воюю с грехом, который порою кажется сильнее Твоей благодати, я отчаянно сражаюсь, пытаясь спасти свою дочь, погибающую от наркотиков. Я часами взываю к Тебе: "Помоги же!" И Ты не слышишь меня? Ты спишь? И Тебе нужды нет? Может ли Бог спать? Может ли Он быть бесчувственным к безмерности человеческих страданий?

На все наши вопрошания Господь отвечает спокойно и ясно: "Что вы так боязливы? Как у вас нет веры?". Разве Я не прошёл через бурю Голгофы, прежде чем даровать вам радость воскресения? Разве Я говорил вам что жизнь - это тихая спокойная река? Или не помните, что узок путь, ведущий в жизнь, и истинная любовь идёт даже до смерти? Разве Я обещал вам, что вы избежите гонений и достигнете вечности, минуя крест? Я рядом незримо - и потому вам кажется, что Я сплю. Я с вами до скончания века - во всех ваших бедах. Я не избавлю вас от них, но Я дам вам силу переносить их. "Где умножается зло, там избыточествует благодать". В самые страшные моменты вы узнаете, какая безмерная радость уготована для вас Духом Святым. Я - Начальник жизни, и Я победил смерть. Терпением вашим стяжите души ваши. Плавание жизни коротко. И земная жизнь - это не жизнь, для которой вы созданы. Всё, что есть у Меня, вам принадлежит. Жизнь - это Пасха Господня и ваша Пасха.

Дорогой отец Александр! Хочу поделиться с Вами сокровенным. Мне двадцать три года, но я уже успел много набрать грехов. Но вот, по милости Божией, мне стала приоткрываться вера. И однажды я твёрдо сказал себе, что буду жить, как учит Церковь, и всё соблюдать. В этом году я впервые со всей строгостью соблюдал Великий пост, ходил в храм - слава Богу, была возможность - чуть ли не каждый день. И вообще старался. Но перед самой Пасхой, на Страстной произошёл неожиданный срыв. Я поскользнулся, как говорится, на ровном месте - сильно озлобился на одного человека и ни за что не хотел его простить. Пасха приближалась, и я с ужасом думал, что все мои усилия оказались напрасными. Идя в храм на пасхальную службу, я только молил Господа о помиловании. И Господь дал мне узнать впервые, что такое благодать. Я обещал Господу всю мою жизнь посвятить Ему. Я решил, что попытаюсь поступить в семинарию и, может быть, Бог сподобит меня стать священником, богословом. Но не прошло и месяца после этой моей великой Пасхи, как я потерпел сокрушительное поражение самым позорным образом. Не буду описывать свой грех, но Вы должны понять моё состояние. Теперь я не то что о поступлении в семинарию не помышляю, но молюсь только о том, чтобы мне остаться христианином.

А. Митяш, г. Кривой Рог

Великие милости Божии, знаки небесного к нам благоволения не избавляют нас от новых искушений. Напротив, после того как мы бываем облагодатствованы Богом, нам следует ждать новых нападений. Бог - таков закон Его для верных - утешением и милостью готовит нас к новому испытанию, прежде чем призовёт к нему. Душа, узнавшая милость Божию, Его благодать, должна удвоить свою бдительность. Диавол исполнен особой ненависти к тем, через кого даётся эта благодать, через кого совершается рождение свыше (к священникам, к проповедникам, к богословам). Все, кто крестится, в особенности служители Церкви, знают, чего им следует ждать, и готовятся к этому соответственно. И точно также пусть все, кто радуется о победах Божиих великих и малых, данных им, и в особенности те, кто больше всех потрудился ради этих побед, не расслабляются. Когда мы особенно сильны (Богом сильны), когда, кажется, все опасности позади, могут подойти новые искушения. Как только мы становимся участниками Божией победы, мы должны ждать нападения со стороны сатаны.

Сам Христос, как только Он принял крещение и вступил на Крестное служение, подвергся ради нас искушению. Сатана отошёл от Господа до времени. Он снова приступит к Нему в Кесарии Филипповой, когда Петр попытается убедить Его уклониться от пути Креста, и когда Он скажет Петру те же самые слова, которые Он говорил искусителю в пустыне: "Отойди от Меня, сатана". И самая великая схватка с искушением у Господа - в Гефсиманском саду, когда искуситель пытался убедить Его отказаться от Креста. "Бдите и молитесь" - вот цена нашей свободы во Христе. Когда, кажется, все хорошо, тут-то и может последовать самое опасное нападение. Ужаснее всего - потерпеть кораблекрушение в гавани.

Так сложились обстоятельства, что мне пришлось оставить любимую работу, чтобы ухаживать за умирающей свекровью. Сколько я ни молилась Господу избавить меня от этого креста, всё оказалось напрасным.

Г. Осокина, г. Тверь

Когда Спасителя вели на распятие, то "заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его". Может быть, Симон заслуживал в чьих-то глазах сожаления, что его заставили нести чужой крест. Но мы завидуем ему, потому что знаем, что это был Крест Господа.

О, если бы Христос, отверзающий очи слепым, дал нам увидеть, что то, что мы называем нашим бременем, нашими крестами, это на самом деле Его Крест. Да, Его Крест, под которым мы падаем. Мы не искали этот Крест и не могли его предвидеть. Его Крест - это тяжёлая наша обязанность, мешающая нам исполнять подлинную работу, которую, как нам кажется, Он ждёт от нас. Его Крест - это несчастный случай, ломающий всё намеченное нами восхождение по жизни. Его Крест - это люди, с которыми Его воля связывает меня и отравляет все моё существование. Его Крест!

Но как бы ни было тяжело наше бремя, вместо того чтобы проклинать людей и обстоятельства, которые "заставляют нас нести его", не должны ли мы благословлять Господа за то, что Он зовёт нас разделить это бремя с Ним? Ибо наша возможность спастись и единственная возможность стать навсегда счастливыми - это соединить свою жизнь с Господом на всех её путях. И кто знает, если бы нам открылось, что наше высшее благо быть с Господом во всём, может быть, мы последовали бы за Ним однажды до самоотдачи, до участия в Его страданиях - с тем, чтобы уподобиться Ему во всём, даже до смерти. И в смерти.

Если бы мы научились различать Его Крест во всех наших испытаниях, если бы мы дорожили возможностью встретить Господа во всякой нашей боли и связать свою судьбу с Ним навеки, если бы мы умели найти во всякой скорби самое сокровенное и самое глубокое общение с Ним, мы благодарили бы Его за все наши беды, за все пути, которые Он даёт нам, чтобы мы могли нести Его Крест.

Почему же нас надо всегда принуждать к этому? "Они заставили его нести крест Иисусов", сказано в Евангелии. Почему мы постоянно ропщем, что нам навязывают этот крест? Почему мы заставляем Господа заставлять нас? Как искушаем мы Господа, всегда идущего впереди нас дорогой скорби, нашей слепотой, когда не молим Его, чтобы Он открыл нам глаза - и мы узнали Его Крест и с благодарностью поспешили его понести.

"Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симон; сего заставили нести крест Его". Это единственное, что мы знаем об этом человеке. Все остальное, что было в его жизни, будет скоро забыто. Но всюду, где будет проповедано Евангелие, - во всём мире, - будут приводить на память то, что он сделал в этот час. Этот труд останется единственным великим делом, которое он совершил. Эта внезапная встреча - единственное, благодаря чему он войдёт в историю человечества. Этот его неудачливый день, с точки зрения толкущейся рядом толпы, - единственное, благодаря чему его имя будет записано в книге жизни.

И кто знает, если бы мне представилась такая возможность нести этот Крест, - не было ли бы это единственно важным из всего, что я сделал, живя на земле? То единственное, за что я всегда буду благословлять Господа, в то время как всё остальное, от чего я молил Его избавить меня, эти мимоходящие скорби, миновали как сон с наступлением дня, как утренний туман, как роса на траве.