Давид и Голиаф

† 7 июня 1927 год - 80 лет назад в Варшаве на Центральном вокзале прогремели выстрелы. 19-летний русский патриот Борис Софронович Коверда смертельно ранил советского полпреда Петра Лазаревича Войкова, участника расстрела царской семьи в Екатеринбурге

В больницу к умирающему полпреду немедленно приехал польский министр иностранных дел. Затем последовали польские соболезнования сотрудникам советского посольства и советским властям. Невольно оказавшись в напряжённом противостоянии с Советским Союзом, правительство Польши делало всё возможное, чтобы дистанцироваться от тер-акта и тем погасить конфликт. Ради этого в польской прессе была инспирирована дружная кампания возмущения "диким актом убийства".

10 июня траурный поезд с телом Войкова при почётном карауле и с участием представителей президента проводили из Варшавы в Москву.

Кто он был - тот, кого вынужденно оплакивала официальная Варшава? Его сообщники, которых уже тогда называли ленинской гвардией, спустя десятилетие выметались из жизни с клеймом "враг народа". Заслужили. Но образ "ленинская гвардия" занял в советской мифологии прочное место. На этом поле (благодаря Сталину просторном) Войков обрёл особую значимость как один из тех "пламенных революционеров", которые окружали "Ильича". Над этим пропагандистским клише на последнем этапе советской власти активно работали разнокалиберные юлианы семёновы. Творившие с благословения Андропова образ чекиста-джентльмена, они несли в народ память о довоенных дипломатах и "бойцах невидимого фронта". В то время эти профессии особенно часто были смежными; Войков был ярчайшим тому примером. И всё-таки, откуда он взялся?

Ответить на это сегодня могут, увы, немногие, хотя все мы ходим по улицам, носящим имя Войкова, а в Москве встречаемся с ним и под землёй на станции метро "Войковская". Многие советские наименования станций Московского метрополитена сегодня упразднены, но имя "Войковская" почему-то неприкосновенно. Вообще, с Войковым загадочно многое. Подпольщик-террорист в личине дипломата, он сделал революцию делом своей жизни уже в ранней юности и оставался профессиональным революционером до последнего вздоха в варшавской больнице Младенца Иисуса.

За тридцать девять лет до этого Пётр Лазаревич Войков (Пинхус Вайнер) родился в городе Керчь в мелкобуржуазной семье и уже в пятнадцать лет стал членом РСДРП. Начало его пути было типично для тех, кого причисляют к "ленинской гвардии". Он рос на рубеже веков и учился в русской школе. В ней царили строгие порядки, но реально правил дух либерализма, который врождённой русофобии местечковых романтиков придавал европейскую форму и общечеловеческое гражданство. Государственная школа была подстать самой Империи. Грозная на вид держава была неспособна на жёсткую, тем паче жестокую самозащиту, и ряды юных пассионариев год от года росли в убеждённости, что настанет час, когда "эта страна" станет их добычей.

Крайний слева Пинхус Вайнер (Пётр Войков) на Варшавском центральном вокзале

Петру Войкову не было двадцати лет, когда он готовил покушение на градоначальника Ялты и, спасаясь от ареста, выехал за границу. Для нас это "выехал" звучит дико. Но покинуть пределы Российской империи, на которую был наклеен ярлык "полицейское государство", было на удивление легко. Враги этого государства убегали за границу практически из-под следствия. Предельно просто и быстро оформлялся загранпаспорт и - "прощай, немытая Россия!"... В среде российской политэмиграции доминировали люди, подобные молодому Войкову, и он в этой среде освоился немедленно; "окунувшись с головой в революционную работу", получил по-блатному звучавшую кличку "интеллигент" и успевал учиться в Женевском и Парижском университетах...

Наконец, пришла весна 1917 года. Германский генштаб направил в пломбированном вагоне Ленина "брать эту страну". Пётр Лазаревич Войков получил в этом вагоне своё законное место. Страна была взята, и он автоматически вошёл в "большевицкую суперэлиту", составлявшую ближний круг соратников Ильича. С осени 1917 года Войков на Урале, он занимает руководящие посты в структурах местной советской власти, но неизменно остаётся на Урале эмиссаром Центра. Там же, на Урале, состоялся его "большевицкий звёздный час". В уральскую столицу Екатеринбург привезли и поместили под строжайший арест Государя, Царицу, их детей и их спутников. Тогда же было решено их всех уничтожить. Войков стал одним из главных организаторов убийства.

С подачи Войкова злодеяние "украсили" подлейшей провокацией. Узникам подбрасывали письма, якобы от офицеров, которые готовят их побег. Эти письма были написаны по-французски Войковым (так пригодился язык, отшлифованный в Париже и Женеве). Убийство уже было спланировано во всех деталях. Тогда же Войков заготовил для уничтожения трупов кислоту. На эти письма "офицера" почти семьдесят лет ссылались советские историки как на свидетельство монархического заговора, будто бы спровоцировавшего "окончательное решение"...

Когда одержавшие победу в Гражданской войне большевики стали налаживать международные связи с "капиталистическим окружением", Войков стал одним из первопроходцев советской дипломатии. Как "одному из надёжнейших товарищей", ему была доверена работа с "бриллиантами для диктатуры пролетариата". Через него на европейские рынки антиквариата шёл из России поток музейных ценностей. Распродавались почти за бесценок драгоценности императорской фамилии. Веками собиравшиеся сокровища Русской Церкви - оклады икон и Евангелий, священные сосуды, напрестольные и наперсные кресты - продавались как безликий "драгметалл" - на вес...

В 1924 году Войков получил высочайший дипломатический пост - полномочного посла (на раннесоветском официальном жаргоне - полпреда). Правда, он получил назначение не в Париж и не в Берлин, а в провинциальную Варшаву. Но пост советского представителя в Варшаве был исключительно ответственным, и Войков его получил "по заслугам": Варшаве в советской внешней политике принадлежало особое место. Ни с каким другим европейским государством отношения Москвы не были столь напряжёнными и сложными, как с Польшей, которая занимала позицию форпоста Европы в её противостоянии с Советским Союзом.

В 20-х годах по всей Европе советские посольства были "штабами мировой революции". Они держали подпольную связь с местными коммунистами и, соответственно, были напичканы агентурой Коминтерна и ГПУ. В Варшаве эта сторона деятельности советского дипкорпуса была особенно активной и активизировалась ещё более с прибытием Войкова. (Современники рассказывали, что полпред и ночную жизнь Варшавы "осваивал" весьма активно.)

Утром 7 июня 1927 года Войков вышел на перрон вокзала для встречи со своим коллегой Розенгольцем, который возвращался из Лондона в Москву. К Войкову подошёл молодой человек и выстрелил в него из револьвера. Войков побежал, но нападавший его преследовал, стреляя почти в упор. Падающего Войкова подхватил подбежавший полицейский. Нападавший бросил револьвер и сдался.

Убийцей был девятнадцатилетний юноша по имени Борис Софронович Коверда. При аресте он сказал, что убил "большевицкого" посла, чтобы отомстить за Россию, за миллионы погубленных людей. Борис жил вместе с матерью и сёстрами в Вильно, работал корректором в газете "Белорусское слово". Образ жизни он вёл скромный и замкнутый, почти всё, что зарабатывал, отдавал в семью. Родители Бориса Коверды были учителями и во время Гражданской войны жили в Самаре. Там Борис видел деяния советской ЧК. В 1921 году его отец, родом белорус, вывез семью в Польшу. Борис старательно учился, был религиозен, много читал. Больше всего его занимало всё, связанное с Россией. Он жил Россией, но как бороться за неё, если живёшь за границей? Борис начал узнавать всё возможное о представителе СССР, следил за ним по газетам и обзавёлся револьвером. Появилось сообщение, что советский посол готовится отбыть в Москву, и Борис поехал в Варшаву, снял угол, каждое утро на вокзале покупал перронный билет и выходил к московскому поезду. Через две недели кончились деньги, надо было возвращаться домой. Он пришёл на вокзал в последний раз и увидел знакомую ему по фотографиям вальяжную фигуру советского посла.

Советское руководство реагировало на событие по-ленински: немедленно расстреляли 20 представителей виднейших фамилий дворянства и буржуазии. В советской печати поднялась неистовая шумиха. Коверду называли белогвардейцем - участником заговора, за которым стоят польские спецслужбы, а за ними - Англия. Вся эта паранойя разбилась о показания Коверды. Спокойно и ясно он доказал, что был один и не имел связи ни с какой организацией. Он заявил: "Я решил убить Войкова как представителя той банды, которая разорила мою Родину и погубила столько жизней".

В угоду Советам убийца-антисоветчик был приговорён к бессрочным каторжным работам. Польский президент маршал Пилсудский заменил наказание на 15-летний срок. Ровно через десять лет после вынесения приговора Коверда был освобождён. После войны Борис Софронович Коверда жил в США и умер 18 февраля 1987 года.

В Советском Союзе начиналась "перестройка". С падением коммунизма в России совпало по времени быстрое умирание Русского Зарубежья. Но Родина успела принять от него многое из того, что нужно и дорого только русским. В современной России память о Борисе Коверде воскресла. Сколько таких, как он, парней провожают взглядами лимузины наследников Войкова, укравших у них Родину!