В слободе - не на воде

Председатель колхоза "Россия" Анатолий Сергеевич Никифоров

 Чуть ли не каждый день мы слышим по телевидению об успешном осуществлении нацпроекта "Сельское хозяйство", видим первого вице-премьера Дмитрия Медведева, объезжающего в белом халате кооперативы, фермы, агрокомбинаты... А что происходит с отраслью на самом деле? Посмотрим на примере нескольких хозяйств Свердловской области

Лет пять назад я услышал в Cвердловской области о братьях - Анатолии и Валерии Никифоровых, возглавляющих ирбитские колхозы "Россия" и "Урал". И в том, и в другом - по две тысячи коров. Приличные надои. Сорокацентнеровые урожаи зерновых. Удивился: как добиваются таких результатов? "Благодаря сметливости руководителей, - ответили мне в министерстве сельского хозяйства и продовольствия области. - Когда стали давить из Москвы на селян, отказались переименовывать колхозы и вообще рушить прежнюю систему организации производства. И в конечном итоге - не проиграли...". Захотелось съездить к Никифоровым посмотреть на их хозяйства.

Мой попутчик - заместитель министра областного министерства сельского хозяйства и продовольствия Михаил Николаевич Копытов не скрывал досады:

- Осталось ещё разок нагнуть крестьянина, и он вряд ли больше поднимется... Разговоров о нацпроекте много, а реальной-то помощи деревне как не было, так и нет. Средняя зарплата у селян - 3-5 тысяч рублей. Молоко, мясо, другую продукцию отдаём, считай, по себестоимости. Цены на энергоресурсы, технику, горючее - запредельные. Даже такому крепкому хозяйству, как колхоз "Россия", очень трудно заполучить льготный кредит на строительство нового животноводческого комплекса на 1200 коров с доильным залом и родильным отделением. Требуют залог в 150 миллионов рублей. Целиком всё хозяйство заложить и то вряд ли хватит. А разве с техникой проще? Да, существует лизинг, но за покупку трактора, комбайна надо платить ежегодно в течение десяти лет по 5 процентов. Дороговато. Если просто взять в банке кредит, то получится лишь 2 процента. Вот только не каждому дадут деньги. А самое главное, что беспокоит, это стремительное сокращение числа работающих в сельском хозяйстве. Судите сами. К началу 2005 года численность занятых на селе составляла у нас 57 тысяч человек, а к январю этого года - на 6 тысяч меньше... Купим технику, а кого посадим за неё?

- Ирбитские-то хозяйства выживают, - замечаю я.

- Здесь традиционно высокая культура земледелия, - продолжил Копытов. - Недавно создали агрофирму "Ирбитскую" в составе четырёх сельхозпредприятий и местного молочного завода. Подчеркну: государственного. И сразу производство молока пошло в гору.

- Сколько сырья принимает молокозавод в день?

- До трёхсот тонн.

- А по какой цене?

- Первый сорт - семь рублей пятьдесят копеек.

- Устраивает?

Копытов усмехнулся:

- Для крестьян - маловато. Переработчики тоже жалуются, что работают на пределе. В основном цены диктует торговля. Высоко задерёшь - никто продукцию брать не будет. Потому и сокращается поголовье скота.

- И на личных подворьях?

В центральной усадьбе колхоза "Россия"

- До начала перестройки у населения было 120 тысяч коров, осталось втрое меньше. Соответственно и молочка... Пытаемся возродить закупки излишков. Приобрели двадцать молоковозов для индивидуальных предпринимателей, мобильные пункты приёма - с холодильниками, пастеризаторами. Но не всех устраивает закупочная цена. Скажем, в "глубинке" ещё сдают, а вот в Белоярском и Сысертском районах предпочитают продавать молоко на рынках - по 12-15 рублей за литр. Пока особого всплеска - мол, дайте мне ещё одну корову - что-то не видно. Тут прослеживается прямая связь с коллективными хозяйствами. "Просел" сильный колхоз - и личные подворья хиреют: где взять сенца, зерна, комбикормов? Намного экономичнее, когда хозяйство - вроде "России" - сдаёт по 40 тонн молока в день, а не по 2-3 тонны, как другие. Попробуй окупи затраты на технику!

- Но всё-таки молоко рентабельно?

- Как считать... Заводы-то не делают заготовки металла на год вперёд, а хозяйства в сенокосную пору вынуждены сразу выкладывать огромные средства на кормовой запас. Где их взять? Залезают в долговую яму... На момент дефолта в 1998 году соотношение литра молока и солярки было один к одному. Сейчас: один к двум. Если кто-то и выживает, то только за счёт нищенской зарплаты. Многие годами не видят "живых" денег. А ведь поговаривают об очередном повышении цен на топливо... Куда вырулит сельская экономика?

Въехали в большое село Покровское. Вдоль реки, на протяжении семи километров, чёрные невзрачные избы.

- Какое тут хозяйство? - интересуюсь у Копытова.

- Был совхоз "Покровский", занимался птицеводством и животноводством. Потом сдал... На его базе птицефабрика "Среднеуральская" создала агрофирму "Артёмовский". Самое большое поле зерновых: девять тысяч гектаров. Сюда же вывезли часть птицы. Есть коровы, овцы, лошади. Хозяйство ожило.

- Жильё-то строят?

- Мало. Пока не развернулись... Для молодых специалистов выкупили несколько домов, а на большее денег нет.

- Упомянули про овец... Куда шерсть, кожи сбывают?

Собеседник словно ожидал этот вопрос, тяжко вздохнул:

- Вот тоже проблема. На баранине ещё кое-как деньжонки зарабатываем, а состриженная шерсть лежит в углу: никому не нужна. Овчины - выбрасывают. Впрочем, как и свиные шкуры. Заготовители принимают лишь кожсырьё крупного рогатого скота. Зато ходим в турецких и китайских дублёнках, носим импортную обувь...

Мелькнул дорожный указатель: село Шогриш. Те же чёрные избы, разрушенная церковь, остов фермы...

- Был совхоз "Шогринский". Лет пять, как обанкротился, - перехватил мой взгляд Михаил Николаевич. - Поля отошли агрофирме "Артёмовский". Пятьсот гектаров обрабатывает фермер Василий Семёнович Исаков. Держит коров, свиней, выращивает зерно. Кстати, как раз ему дали один из молоковозов, чтобы собирал молоко у частников...

Это у дороги такой разор, а что в глубинке? - подумал я. Удивительно: век за веком проходят, а пейзаж русской деревни мало меняется - серость, убогость, нищета... Как будто две России сосуществуют рядом: одна - пресыщенная, самодовольная, циничная, другая - обобранная, униженная, бесправная. Оно и впрямь: никакого просвета у крестьян впереди.

Словно в подтверждение моих мыслей перед глазами предстала ещё одна хиленькая деревенька. Как объяснил Копытов, земли эти некогда принадлежали совхозу "Лебедкинскому". Теперь тут СПК - всего триста коров. Тяжело хозяйству, хотя имеет пять тысяч гектаров пашни. Обработать всю не хватает силёнок.

- А много по области пустующих земель? - спрашиваю замминистра.

- Примерно 200-250 тысяч гектаров. Часть полей - никудышные, но и доброй пашни порядочно зарастает лесом.

- Приходи, работай!

Собеседник вскинул брови:

- Легко сказать! В землю надо наперёд вложить немалые средства, чтобы она заработала. Причём - "длинные" деньги. Результат будет не завтра и не послезавтра. А нынче все хотят поскорей урвать куш, - как на нефти: купил, продал - выручку в карман. В сельском хозяйстве так не бывает.

Центральная усадьба колхоза "Россия" - в селе Килачево. На въезде - машинный двор. У ворот выстроились комбайны, трактора, автомашины: вот-вот - жатва. Под горой - контора. Председатель Анатолий Сергеевич Никифоров оказался моложав, светловолос, подтянут, улыбчив. Хотя за плечами - полсотни лет. С первых минут расположил к себе сибирской основательностью, рассудительностью, неспешностью. Что-то было в нём от тех "вольных и охочих" людей, что поселились здесь четыре века тому назад. Сели в "уазик" и поехали по хозяйству.

- Родом я из местной деревни Фочи, - словно читая мои мысли, поведал Анатолий Сергеевич. - Почти что Сочи, да только отдыхать было некогда. Места живописнейшие! Верховье Ирбитки. Полно всякой рыбы: сорожки, окуня, щуки... Запомнил рассказ деда, Степана Петровича, как он в детстве ездил с отцом на Ирбитскую ярмарку: "Мороженые осетры, говорил, поленницей лежали у пассажа. Вот было диво-то!". Фоче нашей не повезло: попала в разряд неперспективных. Снесли. Пришлось уехать. От веку крестьяне держались за земли, и надо было очень постараться, чтобы поле за околицей вдруг стало им чужим...

- Вашему-то колхозу завидуют...

- Могли бы и мы сбиться с торной дороги, если бы поддались "реформам", - ответил Никифоров. - Истина-то не новая: разорять легче, нежели создавать. Помню, когда цены на всё стали скакать чуть ли не каждый день, народ заволновался - мол, надо бы зарплату поднять. В соседних хозяйствах так и сделали. А где деньги брали? Резали коров, пока фермы не опустели. А я своим так сказал: "Лишимся стада - лишимся работы. Выбирайте...". Тяжело было, но выдюжили. Исправно платили все налоги. Никаких долгов! А тут - дефолт. Ситуация на рынке изменилась: спрос на молоко возрос. В колхозную кассу потекли денежки. Поголовье коров даже увеличили, а соседи оказались в банкротах: что продавать-то?

- Сколько же всего скота в хозяйстве?

- Шесть тысяч голов. Молочное стадо с 1600 коров нарастили до 2012. Средний надой по прошлому году составил 6818 килограммов. Больше трёх тысяч свиней, две сотни лошадей.

- Много детей в селе?

- Триста сорок учеников в школе. Рождаемость превышает смертность.

- Значит, неплохо живут люди?

- Грех жаловаться... Стабильная зарплата, у многих - подворье. Помогаем зерном, сеном, комбикормами. Задумает кто построить дом - даём ссуду сто тысяч рублей и сто кубометров леса. Стройся!

Проехали мост через речушку Лягу. По обе стороны - луговины с клевером, люцерной, викой. Показалась деревенька Шарапово.

- Тут у нас ферма на триста пятьдесят голов скота, - пояснил Никифоров. - А дальше - Чернорицкое, Мельниковское отделения. Всей земли почти двенадцать тысяч гектаров, в том числе - семь с половиной тысяч гектаров пашни. В прошлом году намолотили двадцать три тысячи тонн зерна. Со своим зерном себестоимость молока куда ниже, чем в других хозяйствах. Но останавливаться на достигнутом нельзя. Иначе - труба!

Вышли из машины. Поразила чистота вокруг: асфальтовая площадка, цветники, побелённые помещения. Нет тех гор навоза, что порой видишь на других фермах. Во всём чувствовалась хозяйская рука. Побывали и на животноводческом комплексе центрального отделения, где в этом году по нацпроекту начнётся строительство коровника на шестьсот голов. Рядом будет ещё один такой же двор.

Заночевать бы в Килачёве, побродить по окрестным лесам и лугам, подышать целебным настоем цветущих трав. Жизнь на селе неспешная, всё идёт своим чередом. Но всё-таки чувствовалось приближение самой горячей поры - жатвы. И тут уж крестьянину не до разговоров, все думы - об уборке хлеба. Провожая меня до машины, Никифоров по-простому пожал руку и улыбнулся:

- Деды наши раньше гордились: "В слободе - не на воде", вот и мы живём надеждой на щедрый колос...