3 октября 1895 г. - 110 лет назад родился великий русский поэт Сергей Александрович ЕСЕНИН
Сергей Есенин - самый национальный и задушевный поэт ХХ века, певец не избяной Руси, а
многовековой земной и небесной России. Когда он, самородок, "Божья дудка", как сам себя называл, утверждал
в столичных салонах: "Я последний поэт деревни", то имел в виду не столько свою родословную внука крестьянина
и сына торговца из Замоскворечья, сколько глубинную связь с коренной, исконной, преобладающей Россией,
которая подошла при нём не к обещанным вратам рая, а к "погибельному краю пропасти".
Всенародно любимый поэт Есенин полностью вернулся к русскому человеку на том рубеже, когда страна,
преодолев страшные революционные потрясения, разруху и безверие, победила в самой кровопролитной войне
и выиграла атомно-космическое противостояние с Западом.
Нельзя нам, пережившим вторую антирусскую революцию, не видеть, что борьба была беспощадной, что пик
революционного варварства и классовой ненависти пришёлся на те годы, когда творил Есенин, а культурой
распоряжались тогдашние "постмодернисты" в кожанках, презиравшие традиционную, крестьянскую и православную
Россию и неистово осуществлявшие мировую революцию - первоначальный проект "глобализации".
Когда Есенин живописует своего жеребёнка, который отчаянно скачет и не может угнаться за стальной
конницей, он не столько о смене производственных отношений и урбанизации печалится, сколько осознаёт,
что иссякает тягловая сила первозданной поэзии, размываются вечные нравственные и образные воззрения.
Но согласитесь, что жеребёнок этот по-прежнему трогает душу. Вот почему новые комиссары в элегантных
куртках усмехаются: да бросьте вы сострадать, пристрелите этого проигравшего жеребёнка или отдайте в
элитную конюшню, чтобы его в дрожках бегать научили да выставили на президентские скачки.
"Вглядитесь в календарные изречения Великороссии, - не сдается Есенин, - там всюду строгая согласованность
его с вещами и с местом, временем и действием стихий. Все эти "Марьи зажги снега, заиграй овражки",
"Авдотьи подмочи порог" и "Федули сестреньки" построены по самому наилучшему приему чувствования своей
страны (выделено мной. - А.М.).
У собратьев моих нет чувства Родины во всём широком смысле слова, поэтому у них так несогласовано
всё. Поэтому они так и любят тот диссонанс, который впитали в себя с удушливыми парами шутовского кривляния
ради самого кривляния". Ведь это сказано как будто про современную приговщину и ерофеевщину, не сходящие
с телеэкрана, про всех современных делателей культуры, начисто лишённых чувствования своей страны! Да
и своей ли...
Дом в с. Константиново, где родился С. Есенин |
Сергей Есенин не стремился к западным подачкам, изданиям и грантам, поэтому трезво смотрел на Германию
и США, судил о них, не заискивая и не ища запасных аэродромов. Он подивился бы, что наши главные пропагандисты
снова "приехали из Мелитополя и Веймара", посмеялся бы над безбожником Познером, который не знает, по
собственному признанию, американец ли он, француз или русский: "Но меньше всего третье - это точно!"
В статье "Быт и глубь Штатов" Есенин приводит ряд любопытных выводов и характерных наблюдений: "Искусство
Америки на самой низшей ступени развития. Там до сих пор остаётся неразрешённым вопрос: нравственно
или безнравственно поставить памятник Эдгару По (?)... Со стороны внешнего впечатления в Америке есть
замечательные курьёзы. Так, например, американский полисмен одет под русского городового, только с другими
кантами.
Этот курьёз объясняется тем, что мануфактурная промышленность сосредоточена главным образом в руках
русских евреев. Наши сородичи, видно из тоски по родине, нарядили полисмена в знакомый им вид формы.
Для русского уха и глаза вообще Америка, а главным образом Нью-Йорк на 30 процентов еврейский город.
Евреев главным образом загнала туда нужда скитальчества из-за погромов.
Школа, которую с отличием закончил С.Есенин |
В Нью-Йорке они осели довольно прочно и имеют свою жаргонную культуру, которая ширится всё больше
и больше".
Эта жаргонная еврейско-американская культура достигла наших берегов и, более того, стала светочем
и образцом для многих российских деятелей культуры, а вернее, делателей постмодернизма и попсы во всяком
виде - от дамских романов до уродующих Москву скульптур. Но нет пророка и в своем отечестве, захваченном
экстремистами и ненавистниками России.
Создав в 1923 году поэму "Страна негодяев", Есенин подписал себе смертный приговор, безоглядно вскрыв
суть и устремления главных её закоперщиков вроде комиссара Чекистова:
Я гражданин из Веймара
И приехал сюда не как еврей,
А как обладающий даром
Укрощать дураков и зверей.
Я ругаюсь и буду упорно
Проклинать вас хоть тысячи лет,
Потому что...
Потому что хочу в уборную,
А уборных в России нет.
Странный и смешной вы народ!
Жили весь век свой нищими
И строили храмы Божии....
Да я б их давным-давно
Перестроил в места отхожие.
Так и поступали чекистовы, которые хотели укротить этот "странный народ", этих "смешных дураков",
строивших храмы и певших ветровые песни. На месте взорванного храма Казанской иконы Божией Матери, напротив
ГУМа, был огромный общественный туалет. Фашисты, эти новые "европейские цивилизаторы", устраивали в
храмах конюшни и отхожие места. Сейчас, правда, больше вспоминают, что они в политических целях разрешали
службы в закрытых большевиками храмах, но доподлинно известно, что только в Подмосковье фашисты взорвали
грандиозный Ново-Иерусалимский монастырь и более 50 храмов.
У Есенина и бандит Намах непонятной национальности выступает как носитель либеральных ценностей, идейный
борец с затхлым миром "граждан и жителей":
Это всё твари тленные!
Предмет для навозных куч!
А я - гражданин вселенной,
Я живу, как я сам хочу!
Ныне граждане вселенной, владельцы особняков в Испании и футбольных клубов в Англии, носители одной
либеральной идеи, двойного гражданства и тройной морали, правят в "этой стране" бал, обличают замшелость
и национализм русских писателей.
Наших великих поэтов всегда обвиняли в ретроградстве, в архаизме, в неприятии революционных преобразований
(Пушкин-де стал монархистом и державником, Некрасов поверил в золотое сердце народное, крестьянские
поэты цеплялись за старый кулацкий быт). Но гении держались за родную почву, за божественную стезю,
даже вовлекаясь в безоглядное движение к будущему:
"...Прав поэт, - восклицал Есенин, - истинно прекрасный народный поэт, Сергей Клычков, говорящий нам,
что:
Уж несётся предзорняя конница,
Утонувши в тумане по грудь,
И березки прощаются, клонятся,
Словно в дальний собралися путь.
Он первый увидел, что земля поехала, он видит, что эта предзорняя конница увозит её к новым берегам,
он видит, что берёзки, сидящие в телеге земли, прощаются со старой орбитой, старым воздухом и старыми
тучами".
Даже в этой программной статье "Ключи Марии" (1918) Сергей Есенин остается поэтом: "берёзки в телеге
земли", но твёрдо ведёт свою мировоззренческую линию, яростно споря с теми, кто устремлен "только в
одно пространство чрева": "Они хотят стиснуть нас руками проклятой смоковницы, которая рождена на бесплодие;
мы должны кричать, что все эти пролеткульты есть те же самые по старому образцу розги человеческого
творчества". Он убежден, что "человеческая душа слишком сложна для того, чтобы заковать её в определенный
круг звуков какой-нибудь одной жизненной мелодии или сонаты. Во всяком круге она шумит, как мельничная
вода, просасывает плотину, и горе тем, которые её запружают, ибо, вырвавшись бешеным потоком, она первыми
сметает их в прах на пути своём. Так на этом пути она смела монархизм, так рассосала круги классицизма,
декаданса, импрессионизма и футуризма, так сметёт и рассосёт она сонм кругов, которые ей уготованы впереди".
Да, народная душа прорвала плотину, грубо насыпанную чекистовыми, рассосала даже круги сталинского
классицизма, но попала в новый сонм кругов, в удушающие объятия проклятой бесплодной смоковницы. Рассосёт
ли она завалы пошлости, чистогана, цинизма, вырвется ли, сметая в прах всех новоявленных комиссаров
и футуристов-постмодернистов?
Есенин верил, что сметёт и рассосёт. Проникнемся этой уверенностью и - да поможет нам Бог...
с. Константиново