"Стоическое лицо Барклая есть одно из замечательнейших
в нашей истории".
А. С. Пушкин
Справедливо утверждение поэта - большое видится на расстоянии.
Но с увеличением дистанции времени изменяется мозаика
картины, исчезают существенные детали. И есть опасение, что многих
не известных ещё нам героев может постигнуть судьба Барклая-де-Толли,
разработавшего стратегию и тактику разгрома сильнейшей французской
армии в Отечественную войну 1812 года, спасшего русскую армию
от уничтожения, а вместе с ней и Россию от позорного поражения,
но не занявшего заслуженного места в Пантеоне воинской русской
славы. Противоречивость отечественных исторических источников,
тенденциозность иностранных исследователей исказили роль и место
Барклая-де-Толли в Отечественной войне 1812 года. Справедливо
ли?
12 июня 1812 года 640-тысячная армия отборных, хорошо вооруженных
и обученных французских солдат без объявления войны перешла границу
России, которая, как всегда, оказалась неподготовленной к давно
назревавшей войне. Обстановка при дворе Александра I была непростая,
тон задавали многочисленные западноевропейские военные теоретики.
Атмосферу двора как нельзя лучше передает известный случай. На
вопрос Александра I, чем его наградить, генерал А. П. Ермолов
в шутливой форме, намекая на привилегии, расточаемые иностранцам,
заметил: "Произведите меня в немцы, государь!". И хотя усилиями
военного министра Барклая-де-Толли за два года правления императора
Александра I многое было сделано (и самое главное - в два раза
увеличена численность русской армии), но всё равно общая численность
русского войска составляла всего лишь 90973 человека, а к началу
войны части русской армии находились и в Крыму, и в Молдавии,
и на Кавказе. Французам непосредственно противостояло 230 тысяч
русских: первая Западная армия, находившаяся около Гродно, которой
командовал военный министр М. Б. Барклай-де-Толли, и Вторая Западная
армия, под командованием П. И. Багратиона, расквартированная в
Бресте.
Наполеон решил применить не раз апробированную им тактику и легко
расправиться с каждой армией в отдельности, а затем навязать России
позорный мир, в результате чего она могла исчезнуть как государство.
Вначале он стал преследовать армию Барклая-де-Толли.
Находившийся в расположении войск Александр I так и не назначил
главнокомандующего и отбыл в Петербург организовывать народное
ополчение. Но несмотря на двусмысленность своего положения Барклай-де-Толли
тем не менее начал осуществлять выдвинутый им ещё в 1807 году
план: заманить Наполеона в глубь страны, ослабить его силы, а
затем объединенными усилиями двух армий дать решительное сражение.
Искусно отступая перед несоизмеримо превосходящими силами противника,
не давая последнему возможности достигнуть решительного успеха,
он предполагал соединиться с армией Багратиона в Минске, а когда
осуществить задуманное не удалось, было принято решение соединить
войска в Витебске. Видя невозможность навязать свою волю Барклаю-де-Толли,
Наполеон решил главный удар направить на армию Багратиона, которая
не успевала отступить, так что фактически ей был отрезан путь
на Минск, а затем и на Витебск. Критическое положение сложилось
под Могилёвом, который французский передовой отряд под командованием
маршала Даву занял раньше, чем туда подошла армия Багратиона.
Только мужество и отвага генерала Н. Н. Раевского и его сыновей
спасли армию Багратиона от уничтожения.
Багратион
принял решение силами корпуса Раевского выбить противника из Могилева,
чтобы, используя находящуюся там постоянную переправу через Днепр,
двигаться на Оршу для соединения с Первой армией. В случае неудачи
предполагалось организовать переправу ниже по течению Днепра.
Убедившись в нереальности этого плана и в том, что в Могилеве
Даву может вовлечь его в очередную ловушку, он поставил перед
корпусом Раевского новую задачу: имитировать атаку основными силами
русских. Однако перед полками Раевского возникла ещё одна задача.
Перехитрив противника, надо было оттянуть время, чтобы переправить
всю 2-ю армию. Нужно было принудить врага обороняться, не помышляя
о наступлении.
Для защиты Могилева корпус Даву занял выгодные позиции у деревни
Солтановка (в 12 километрах от Могилева). 11 июля (по ст. ст.)
разгорелись упорные бои. В решающий момент, когда войска устали
и план русских мог раскрыться, командующий русским корпусом генерал
Раевский вместе с двумя своими сыновьями повел в атаку солдат.
Старший сын, 17-летний Александр, нёс знамя, младший, 11-летний
Николай, шёл рядом с отцом. Подвиг генерала Раевского вдохновил
солдат и офицеров, которые отбросили атаковавшие их превосходящие
силы противника. Французы потеряли 5 тысяч человек, русские -
в два раза меньше. Конница М. Платова, перемещаясь непрерывно
с фланга на фланг, подняла такую пыль (стояло засушливое лето),
что французы не смогли верно оценить силы русских и, приняв атаку
Раевского за бой с основными силами русской армии, укрылись в
городе и побоялись преследовать русские войска.
9-часовое сражение позволило основным силам Багратиона наладить
переправу.
Когда французы заметили свою ошибку, армия Багратиона уже оторвалась
от противника и благополучно соединилась под Смоленском с армией
Барклая-де-Толли.
Отступление русских войск, уклонение от сражения с французами
вызвало недовольство в царском окружении, в дворянских и армейских
кругах. Рвавшийся в бой Багратион (а вместе с ним и солдаты) прямо
обвинил Барклая-де-Толли в том, что он ведёт неприятеля на Москву.
Недоброжелатели припомнили Барклаю-де-Толли иностранное происхождение
(он был потомком старинного шотландского рода): его обвиняли в
измене, в покровительстве иностранцам и во многом другом. При
появлении Багратиона солдаты кричали: "Бог-ра-ти-он? Бог-рати-он!".
Можно только предполагать, что терзало душу, какие мысли одолевали
потомка старинного шотландского рода Барклая-де-Толли. Но он не
сломался, не отступил от намеченного плана, единственно правильного
в создавшейся ситуации. Прояви он тогда слабость, поддайся мнению
большинства, уступи обстоятельствам - оставлять пришлось бы не
только Москву.
Под давлением общественного мнения, которое усилилось после оставления
Смоленска, Александр I назначил главнокомандующим М. И. Кутузова,
который прибыл в расположение войск 18 августа (по ст. ст.). Кутузов
продолжил отступление русской армии ещё дальше намеченного Барклаем-де-Толли
пункта вопреки ожиданию солдат, которые говорили: "Приехал Кутузов
бить французов!".
В Бородинском сражении Барклай-де-Толли, командовавший правым
крылом и центром русской армии, проявил личную отвагу, стойкость
и искусность в обороне, в управлении войсками. Он появлялся в
самых опасных местах, и, казалось, искал смерти. (Позднее в письме
царю он писал: "26 августа не сбылось мое пламеннейшее желание:
провидение пощадило жизнь, которая меня тяготит").
На историческом заседании в Филях Барклай-де-Толи доказал опасность
выбранной начальником Генерального штаба Л. Л. Беннингсеном позиции
(русские войска неизбежно попали бы в ловушку) и твёрдо высказался
за оставление Москвы. Указанное предложение и принял М. И. Кутузов.
Тяжело раненный в Бородинском сражении князь П.И. Багратион сообщение
об оставлении Москвы воспринял как личную трагедию и сорвал с
себя все бинты.
Здоровье Барклая-де-Толли пошатнулось и в сентябре месяце он
вынужден был выйти в отставку. Но через полгода он вновь был призван
на воинскую службу. Под его руководством русская армия победоносно
завершила заграничный поход, одержав ряд блестящих побед.
Михаил Богданович Барклай-де-Толли скончался в 1818 году на 57-ом
году жизни.
Значение Барклая-де-Толли в русской истории первым в России показал
А.С.Пушкин, глубоко проникнув в его внутренний мир и его драму
в стихотворении "Полководец":
О вождь несчастливый!
Суров был жребий твой:
Всё в жертву ты принёс земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой,
И, в имени твоем звук чуждый невзлюбя,
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
В угоду им тебя лукаво порицал…
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полупути был должен наконец
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко,
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там, устарелый вождь, как ратник молодой,
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, -
Вотще!
Пушкин не опубликовал имеющиеся в рукописи строки не без основания.
Стихотворение вызвало протест родственников М. И. Кутузова, и
поэту пришлось объясняться на страницах "Современника".
Прошли столетия, но по-прежнему остается без ответа актуальный
вопрос, поставленный Пушкиным: "Неужели должны мы быть неблагодарны
к заслугам Барклая-де Толли, потому что велик Кутузов?".
Вслед за восстановлением Храма Христа Спасителя в Москве, возведенного
ранее на народные пожертвования в память о величайшем подвиге
народа в Отечественной войне 1812 г., должна быть восстановлена
и историческая справедливость. Потомки должны знать великие имена
России. Думается, в этом славном ряду не последнее место займёт
имя блестящего полководца, верного сына России Михаила Богдановича
Барклая-де-Толли.
