С 9 по11 января 2003 года в Москве с официальным визитом побывал премьер-министр Японии Дзюнъитиро Коидзуми. Приезды в столицу России высших государственных руководителей Японии для переговоров с верховным российским руководством случаются нечасто: за всю историю российско-японских отношений, включая советский период, это был лишь четвертый визит главы японского кабинета министров. Ранее Москву посетили с целью переговоров только три японских премьер-министра: Итиро Хатояма (1956 г.), Какуэй Танака (1973 г.) и Кэйдзо Обути (1998 г.). Естественно поэтому, что внешнеполитические ведомства обеих стран придавали переговорам японского гостя с президентом России Владимиром Путиным большое значение и готовились к ним в течение длительного времени. Зримым и осязаемым итогом этой подготовки стал объёмистый документ под названием "План действий", на 28 страницах которого пространно изложены намерения обоих правительств расширять и крепить российско-японское добрососедство в самых различных областях общественной жизни, включая дипломатию, политику, экономику, культуру, военные контакты, общественные связи и т.д. В итоге переговоров В. Путина с Д. Коидзуми, состоявшихся в Кремле 10 января, названный документ был одобрен и подписан обоими лидерами в торжественной обстановке в присутствии большого числа государственных и политических деятелей, а также представителей прессы. В своих кратких заявлениях В. Путин и Д. Коидзуми расценили подписанный ими "План действий" как важнейший, еще небывалый по своим масштабам документ, как "путеводную карту" для дальнейшего продвижения вперед, а его подписание - как начало долгожданного упрочения российско-японского добрососедства. И такой позитивный настрой лидеров стран-соседей вполне отвечает национальным интересам России и Японии, чаяниям общественности обеих стран.
   В то же время нельзя закрывать глаза на то, что утвержденный обеими сторонами "План действий" представляет собой по сути дела лишь сумму деклараций о благих намерениях, весьма схожую с теми заявлениями, какие уже не раз принимались в итоге прежних переговоров обеих стран во времена Горбачева и Ельцина (примеры тому являли собой такие документы как "План Ельцина - Хасимото" или "Московская декларация об установлении созидательного) партнерства между РФ и Японией").
   К сожалению, добрые намерения, провозглашенные в ранее принимавшихся российскими и японскими лидерами декларациях, не были реализованы на практике по причинам целого ряда объективных трудностей. Одним из главных препятствий к их претворению в жизнь стала боязливая нерешительность крупных японских фирм инвестировать сколько-нибудь значительные капиталы в экономику России из-за неразберихи в ее законодательстве и экономических неурядиц последних десяти-двенадцати лет. Не случайно же нынешний объем российско-японской торговли сократился по сравнению с предыдущим десятилетием с 6 до 4 миллиардов долларов и составляет лишь одну сороковую часть японского товарооборота с США и одну двадцатую часть японского товарооборота с Китаем ("Известия", 9 января 2003 г.). Сдерживающее влияние на развитие всестороннего сотрудничества двух стран оказали также и давние предрассудки в отношении нашей страны, свойственные многим влиятельным лидерам политического мира Японии. Все эти негативные факторы дают о себе знать в полной мере и по сей день, что порождает у токийских политических обозревателей, лучше других знакомых с настроениями своих соотечественников, скептицизм и сомнения в осуществимости нынешнего "Плана действий", утверждённого В. Путиным и Д. Коидзуми. Тот факт, что многие из наметок плана остались лишь изложенными на бумаге благими пожеланиями, дал повод японской газете "Санкэй Симбун" назвать этот план не без иронии "бумажным мифом" (Санкэй Симбун", 13 января 2003 г.).
   Хотелось бы, конечно, надеяться, что в дальнейшем совместные усилия обеих сторон приведут хотя бы к частичному устранению трудностей в осуществлении этого плана. В этом случае стала бы возможной реализация таких крупномасштабных и взаимовыгодных проектов, как совместное с японским капиталом строительство нефтепровода Ангарск - Находка или участие Японии в строительстве железнодорожных путей, соединяющих в единый комплекс Транссибирскую и Транскорейскую магистрали. Но как говорится в японской пословице: "Когда речь идет о будущем - черти смеются".
   Самым важным и острым вопросом, подвергшимся длительному обсуждению на встрече президента Путина с премьер-министром Коидзуми, стали разногласия в позициях, занимаемых обеими странами в их территориальном споре, возникшем более сорока лет тому назад в связи с необоснованными притязаниями японского правительства на четыре южных Курильских острова, а именно на острова: Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи (в наших географических картах два последних острова именуются Малой Курильской грядой - И.Л.). Речь идет о четырех наиболее удобных для хозяйственного освоения и наиболее важных в военно-стратегическом отношении островах Курильского архипелага.
   Как известно, незаконные претензии на названные острова с неослабевающим упорством предъявляются Японией России по сей день. И перед своим отъездом в Москву на переговоры с Путиным, и по возвращении после переговоров в Токио Коидзуми в своих выступлениях перед прессой не упускал случая подчеркивать решимость японского правительства добиваться передачи во владение Японии всех перечисленных выше четырех островов. И это не просто риторика: в силу ряда причин внутриполитического порядка он не отступится от этих требований ни при каких обстоятельствах. Не отступятся от тех же требований и его возможные преемники на посту премьер-министра, ибо политическая обстановка в Японии такова, что те государственные деятели, которые осмеливаются заикаться о каком-либо сокращении упомянутых требований к нашей стране, тотчас же "съедаются" своими политическими противниками. Вот почему в обозримом будущем не приходится ожидать перемен в позиции Японии по данному спору. Подобные ожидания, присущие некоторым наивным российским политологам, - это не более чем иллюзия. Реальная действительность, к сожалению, такова, что в программах ряда политических партий Японии заложены ещё более агрессивные притязания не только на четыре южных Курильских острова, но и на все Курилы и даже на Южный Сахалин.
   Что же касается отношения к данному спору государственных деятелей и политиков нашей страны, то на сегодняшний день в российском политическом мире сложились две различные точки зрения, два различных курса действий.
   Один курс нашел своё отражение в "Рекомендациях" Государственной Думы, принятых 18 марта 2002 года на парламентских слушаниях и направленных затем в адреса Президента и Министерства иностранных дел России. Названные "Рекомендации" ориентируют правительство на ясный и твердый отпор необоснованным посягательствам Японии на Курильские острова. В случае же нежелания японской стороны отказаться от своих попыток присвоить себе русские земли, думские "Рекомендации" предлагают российским дипломатам прекратить дальнейшие переговоры с Японией по поводу ее территориальных требований, а заодно и переговоры по мирному договору, давно утратившие здравый смысл. Ведь со времени военного столкновения между Советским Союзом и Японией в августе 1945 года прошло более полувека, а состояние войны между нашими странами было формально прекращено еще в 1956 году в соответствии с "Совместной советско-японской декларацией" о нормализации отношений двух стран. С тех пор переговоры о мирном договоре используются японской стороной лишь как удобная зацепка для выдвижения своих незаконных территориальных требований к нашей стране.
   Другого, противоположного курса в данном споре России с Японией придерживается, однако, руководство российского Министерства иностранных дел. Мидовские руководители со времени Э. Шеварнадзе упорно выступают за продолжение переговоров с Японией по поводу ее территориальных домогательств, переговоров бесконечных, бесплодных и бесперспективных. Оправдывается такой курс стремлением руководителей МИДа России найти в упомянутом споре некий "взаимоприемлемый компромисс", хотя кому не ясно, что такой "компромисс" был бы чреват лишь односторонними территориальными уступками нашей страны. А ведь это недопустимо. Любые территориальные уступки противоречили бы Конституции России и воле российской патриотической общественности.
   Тем не менее, поскольку подготовку к московским переговорам Путина с Коидзуми проводило руководство МИДа России, то в основу подготовленных нашими дипломатами документов для бесед и принятия решений лидерами двух стран был положен именно мидовский курс - курс на продолжение заведомо бесперспективных переговоров по "мирному договору", проводящихся японской стороной в неразрывной увязке со своими территориальными требованиями. В совместном заявлении, подписанном 10 января 2003 года в Кремле лидерами двух стран, по примеру российско-японских документов ельцинских времен была подтверждена "решимость посредством энергичных переговоров по возможности скорее заключить мирный договор путем решения вопроса о принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи и достичь, таким образом, полной нормализации двусторонних отношений" (см. "Российская газета", 13 января 2003 г.). Таким образом, на переговорах, состоявшихся в Кремле 10 января, "Рекомендации" Государственной Думы от 18 марта 2002 года не были приняты во внимание российским руководством.
   Неожиданные коррективы в повестку дня российско-японского "саммита" внесли в день переговоров экстренные сообщения средств массовой информации из Пхеньяна о решении правительства КНДР выйти из "Договора о нераспространении ядерного оружия" в связи с отказом Вашингтона выполнять условия двусторонних соглашений, заключенных между США и КНДР в предшествовавшие годы. В результате длительных бесед Путина с японским гостем лидеры России и Японии констатировали общность своих взглядов на проблему сохранения безъядерного статуса Корейского полуострова. Подтверждена была также готовность Путина содействовать и далее нормализации отношений Японии с КНДР.
   Таковы вкратце итоги недавних российско-японских переговоров на высшем уровне. Эти итоги говорят об обоюдном желании их участников придать своей встрече ореол успеха и по возможности большую значимость. Однако на деле в том множестве включенных в "План действий" заявлений о стремлении обеих сторон оживить сотрудничество России и Японии и устранить препятствия на пути к дружбе двух стран с трудом просматриваются реальные предпосылки к претворению этих заявлений в жизнь. Слишком пассивно относятся деловые круги Японии к радикальному расширению экономических связей с нашей страной, слишком упорствуют японские политики в своих попытках завладеть лакомыми кусками российской территории, слишком негативно информируют свою общественность о нашей стране японские средства массовой информации.
   Примечательно, что в отличие от российской прессы, уделившей основное внимание экономическим аспектам "Плана действий", японские комментаторы сетуют главным образом на отсутствие видимых подвижек в решении территориального спора двух стран. И они, пожалуй, правы: ничего нового не просматривается в тех формулировках "Плана действий", которые касаются территориального спора России и Японии. Для российской стороны это, по-видимому, далеко не лучший, но и не самый плохой вариант. Хуже было бы, если, следуя советам прояпонски настроенных руководителей МИДа России, президент Путин по примеру Ельцина пошел бы на дальнейшие необоснованные уступки под давлением японской стороны. Итоги московских переговоров говорят, слава Богу, о том, что в ближайшее время все Курилы будут находиться во владении России. Но будущее южных Курил остается всё-таки неопределённым, неясным. Русским патриотам, выступающим за сохранение территориальной целостности своего Отечества, придется по-прежнему быть начеку в ожидании того времени, когда Россия найдет, наконец, в себе силы дать твердый отпор незаконным домогательствам Японии и поставить точку в территориальном споре с этой страной.
   Игорь Александрович ЛАТЫШЕВ,
   профессор, академик РАЕН