В череде десяти столетий, протекших с тех пор как многочисленные восточнославянские племена, к которым добавились финно-угорские и степные, обрели в Православии общее духовное ядро и образовали русскую нацию, четырнадцатый век занимает особое место. Не отмеченный громкими внешними событиями, кроме Куликовской битвы, он был уникальным для нас по своему духовному напряжению. Это век максимального напора на Русь со стороны ордынских ханов. Последствия, к которым привел в конечном счете этот напор, подтверждают формулу английского историка Арнольда Тойнби: "Чем сильнее вызов, тем оригинальней и созидательней ответ". Вот что пишет он об этом: "В России ответ представлял собой эволюцию нового образа жизни и новой социальной организации, что позволило впервые за всю историю цивилизаций оседлому обществу не просто выстоять в борьбе против евразийских кочевников и даже не просто побить их, но и достичь действительной победы, завоевав принадлежавшие кочевникам земли, изменив лицо ландшафта и, преобразовав в конце концов пастбища в крестьянские поля, а стойбища - в оседлые деревни".
   Действие в человеческом обществе механизма "вызов - и - ответ" на первый взгляд описывается третьим законом Ньютона "действие равно противодействию", а в человеческих отношениях сила отпора превосходит силу нажима. То же самое начало происходить с нашей Родиной в XIV веке: мощное политическое давление на Русь, усилившееся после принятия мусульманства Золотой Ордой, привело к высвобождению таких ее скрытых возможностей, о которых она сама не подозревала, и уже в следующем столетии татаро-монгольское иго было сброшено. Политическое противодействие Орде оказалось более эффективным и творческим, чем воздействие с ее стороны. Произошло то, о чем говорят наши пословицы: "Не было бы счастья, да несчастье помогло" или "Нужда заставит калачи есть".
   Политическое пробуждение Руси, хотя и было спровоцировано агрессивностью магометан, не могло бы обрести конкретные формы без участия харизматических деятелей. Такими избранниками стали преподобный Сергий Радонежский, благоверный великий князь Димитрий Донской и святитель Алексий, митрополит Московский. Они были соединены между собою не только узами тесной дружбы и полного единомыслия, но и горячей любовью. Летопись сохранила для нас слова, с которыми юный князь Димитрий, крестник игумена Сергия, обратился к первосвятителю Алексию: "Владыко, чем заплатить тебе за труды твои? Ты даришь нас жизнью мирной".
   Труды митрополита и вправду были неоценимыми. Чтобы по-настоящему понять их значение, нужно учесть обычно выпускаемое из виду обстоятельство: Русь в этот период была вдвойне зависимой - в государственном и церковном смысле. Русских удельных князей, как и их главу, великого князя, утверждали своими ярлыками ордынские властелины, а главу нашей Церкви утверждали Константинопольские Патриархи. Историческим заданием Руси было обрести самостоятельность как политическую, так и духовную, но этих целей можно было достичь лишь одновременно, ибо они были неразрывно связаны. И менее чем через сто лет после возведения на митрополичью кафедру святителя Алексия главой нашей Церкви стал избранный собором русских епископов митрополит Иона, а еще через тридцать лет московский великий князь Иоанн Третий сделался Самодержцем и прекратил платить дань Орде.
   Эти впечатляющие изменения, знаменовавшие выход на мировую арену Великой России, произошли уже в XV веке, но они были бы невозможны, если бы их не подготовили те не слишком заметные для стороннего глаза преобразования, которые охватили русское общество столетием раньше. Достоинством Орды была централизованная система власти. Значит и на Руси надо было трудиться над созданием такой же вертикали власти, но более совершенной и гибкой. Этот титанический труд взял на свои плечи род Ивана Калиты, - и он сам, и его сыновья Симеон Гордый и Иоанн Кроткий, и особенно его внук Димитрий Иванович Донской. Достоинством Византии было крепкое стояние в православной вере, сохраняемой и оберегаемой от ересей в многочисленных монастырях, - значит и на русской земле надо было содействовать умножению монашеских обителей, но придать им еще более высокий духовный уровень. Такое содействие оказывал встающим на путь служения Богу подвижникам святитель Алексий.
   О том, что победа над Мамаем на Куликовом поле имела более психологическое, чем стратегическое значение, писалось много, и это действительно так. Однако ходячее мнение о том, что именно изменилось в сознании русского человека после этой победы, ошибочно. Обычно говорят, что после нее исчез страх перед степняками. Это - кабинетный вымысел, который мог прийти в голову лишь человеку, плохо знающему историю. Никакого священного ужаса татаро-монголы у наших предков никогда не вызывали - они были им слишком близко известны не только с плохой стороны, но и с хорошей. Их баскаки (сборщики дани) сидели в наших городах, входя в местную элиту, вступая в дружеские отношения с нашей знатью и купечеством; русские князья постоянно ездили в Орду, много месяцев там жили, нередко женились на ханских дочерях, впутывали татар в свои междоусобицы, сами же провоцировали набеги на Русь карательных экспедиций. Степняки были для древнерусского сознания понятными, живыми людьми, которых можно и перехитрить, и разгромить в бою. Такие разгромы происходили неоднократно задолго до Куликовской битвы - например, в 1300 году, когда отец Ивана Калиты московский князь Даниил наголову разбил татар под Рязанью. Психологический сдвиг, вызванный Куликовской победой, состоял не в том, что улетучился никогда не существовавший мистический страх перед азиатами, а в том, что эта победа была одержана Русью под знаменами московского великого князя, после чего Москва сделалась в умах русских людей бесспорным объединяющим центром. Внук Калиты приблизил мечту своего деда о собирании русских земель вокруг Москвы к ее окончательному осуществлению в такой мере, в какой этого не сделал, пожалуй, никто другой.
   Святитель Алексий не дожил до этого триумфа всего двух лет. Но его вклад в победу на берегах Дона и Непрядвы ничуть не меньше вклада благоверного князя Димитрия, ибо он был тем человеком, который готовил последнего к этому триумфу с младых лет. И равный с ними вклад в нашу победу внес еще один человек из XIV века - преподобный Сергий Радонежский. Их вклады невозможно разложить по полочкам: государственность, укрепление Церкви, развитие монашеского делания. Эти сферы были тесно переплетены между собою в век подъема русского духа и перехода скрытой силы нашего народа в силу явную. Митрополит Алексий был не только первосвятителем, но и духовником князя Димитрия Донского и игумена Сергия Радонежского, благословляя последнего на его труды, а перед смертью предложил ему взять на себя управление Русской Церковью, от чего преподобный отказался, считая себя недостойным такого сана. Зато сколько обителей отпочковалось от Троицына монастыря на Маковце, усыпав драгоценными камушками всю среднюю и северную Русь и радуя Бога возносимыми к небу подобно струйкам медового аромата молитвами, действием которых и создавался на нашей земле Третий Рим, грядущий на смену клонившемуся к закату и гибели Второму Риму. Скоро уже открыто известит Василия Третьего о переходе главной православной кафедры из Константинополя в Москву инок Филофей...
   Святитель Алексий опекал преп. Сергия, а тот после кончины первосвятителя опекал князя Димитрия Донского и напутствовал его на битву с Мамаем, предсказав победу. Св. Димитрий возвысил этой победой Москву и сплотил вокруг нее Россию, ставшую величественным памятником обоим наставникам, и замкнул этим круг любви и жертвенности. Но сегодня памятная дата связана с митрополитом Алексием, и нам надо сказать о нем несколько слов отдельно.
   Он был сыном знатного боярина Феодора Бяконта, переселившегося в Москву из Чернигова и ставшего одним из приближенных князя Даниила. Его воспреемником от крещальной купели был князь Иоанн Данилович, будущий Калита. О своем высоком предназначении он был извещен Богом в возрасте 13 лет. Расставив сети для ловли птиц, отрок задремал и услышал голос: "Алексий! К чему такой труд твой? Тебе надобно быть ловцом людей". Заметим, что мальчика звали тогда Елевферием, так что Господь предопределил святителю и его иноческое имя. Постригшись в 15 лет в Московском Богоявленском монастыре, он прошел все виды послушания, после чего был назначен заведовать церковным судом. В конце 1352 года стареющий митрополит Феогност указал на него как на своего преемника. Он отправился в Константинополь и неожиданно легко был утвержден, несмотря на интриги других претендентов. Такой же удачной оказалась его поездка в Орду, где он исцелил от слепоты супругу хана Джанибека Тайдулу, после чего с одобрения хана в Московском кремле был возведен Чудов монастырь. И в последующие 20 лет Бог во всем помогал великому святителю.
   Прошли века, и вновь Россия испытывает нажим магометан. Оправдается ли и на этот раз правило "чем сильнее вызов, тем созидательнее ответ"? Верим, что да, тем более, что нашу Церковь опять возглавляет Алексий.
   Виктор Николаевич ТРОСТНИКОВ