Николай Николаевич Старченко

    Радоница - от слова "радость". Указывает на радостную весть о Воскресении Христовом, с какой приходят на могилы умерших
    Радоница… В детстве мы ее ждали, пожалуй, даже больше Пасхи. Конечно, на Пасху можно было получить обновку - рубашку, штаны, ботинки, а то и полный костюмчик, что тогда было очень большим подарком - но все ж на Радоницу, которая приходилась на девятый день после Пасхи, добавлялось какое-то особое чувство родства с близкими и дальними.
    Это название (от слова "радость") указывает на радостную весть о Воскресении Христовом, с какой приходят на могилы умерших...
    Радоница - день радостного поминовения!
    На Радоницу - день поминания умерших родственников - в нашей брянской деревне Осинке все одевались так же празднично, как и на Пасху, и в одиннадцать-двенадцать часов дня шли на кладбище "застилать могилки". Застилали домоткаными вышитыми, самыми лучшими скатертями, на кресты вешали такие же красивые, расписанные ярко-цветной вышивкой полотенца-рушники. Помню, мальчонкой я спросил у своей бабушки Марьи, почему именно рушники вешают на крест. Запомнилось, как она раздумчиво и негромко, перекрестясь, пояснила: "Да он же с нами, людями, от самого рожденья до самой могилы". И, по ее словам, именно все так и выходило. Родился ребенок - его принимают на рушник. Рушником перевязывают руки молодых на свадьбе, стелют "дорогу" в доме от порога к столу, повязывают сватов. Провожая в дальнюю дорогу, мать дает сыну все тот же рушник - на счастье. На нем заканчивает человек и свой последний путь - по давнему обычаю гроб на кладбище несут на длинных рушниках. И на кресте потом тоже висит рушник... Еще мне запомнилось, что в нашей деревне был свой рушник, своя вышивка. И гладь, и прозрачное шитье, и "крестики", и "гречиха", и "соловьиные очи". Бабушке Марье особенно удавались на рушниках нарядные, с пышными хвостами петухи. И когда я в свое время приехал на родину с юной красавицей-женой, бабушка подарила нам несколько чудесных рушников, которые мы бережно теперь храним...
    Нечего и говорить, что еще за день-два до Радоницы все могилы были подправлены, прибраны, ограды подкрашены, врыты новые скамейки, если старые сгнили. На скамейках-лавочках и оставались сидеть, разговаривая, наши бабушки и мамы, а мы, детвора, с отцами и дедами спешили к лесной поляне на краю кладбища, где уже горел большой костер и шла азартная игра "навбитки" Крашеное куриное яйцо ударялось о такое же, и треснувшее яйцо отдавалось выигравшему Завзятые игроки таким образом могли выиграть несколько десятков яиц. Мой родной дед Михаил Варламович дотошно учил меня, как различать по звуку - жестко, твердо звучит на зубе или дребезжит - крепость яйца. Правда, среди наших деревенских умельцев мы ходили в середняках, но зато за пределами своей малой родины я как-то в своей журналистской юности показал высокий класс - в один вечер, в промежутках между интервью и застольем, выиграл у председателя передового орловского колхоза целую корзину яиц.
    Наигравшись "навбитки", побегав и попрыгав вокруг костра, надышавшись вольным, будоражащим весенним воздухом, мы снова возвращались к своим. Наши деревенские певчие, пожилые и молодые женщины с хорошими голосами, трижды обходили по кругу кладбище с церковными песнопениями. Разговаривали, вспоминали добрым словом усопших, и тихая, грустная радость Радоницы проникала в наши детские души.
    Конечно, не все тогда ходили на Радоницу на кладбище. Коммунистов за Радоницу строго наказывали. Больше того - я хорошо помню, как по указанию Хрущева, в начале шестидесятых годов, наносился очередной удар по церкви. В нашей округе не только была закрыта последняя церковь, но даже повалены и сожжены большие дубовые кресты-крижики, что от веку лирично и трогательно стояли на всех перекрестках дорог... Мой отец Николай Федорович, как директор сельской восьмилетней школы и член партии, тоже не ходил на кладбище на Радоницу - до того горького года, когда безвременно умер мой брат Саша. Тут уж отец махнул на партийную дисциплину (да и сама дисциплина поослабла): как это не пойти на могилу к сыну?..
    Да вот уже и коммунисты потянулись отмечать Радоницу, но людей на этом вековом празднике не прибавилось - дело в том, что мы, рожденные в деревне в пятидесятые-шестидесятые годы, взяли да и разом, почти подчистую, уехали жить в города. И стала Радоница затухать... Вырвешься, бывало, из городской суеты и пробивания "в люди", приедешь на пару дней, чтоб в Радонице побывать, и увидишь на празднике горстку пожилых и старых людей.
    Но в последние десять лет что-то сменилось в сознании моих одногодков и тех, кто за ними идет. Многолюдно теперь снова на Радоницу в моей Осинке и в соседних деревнях. Едут из ближних городков и городов, из Москвы, Питера, Киева, Минска, из Донбасса и Кузбасса, из Владивостока и Калининграда, из Мурманска и Харькова, из Крыма и Казахстана, не считаясь ни с какими "эсэнгэвскими" границами и расстояниями. На родину, поклониться праху отцов-матерей, дедов-прадедов! Целыми семьями, с малыми детьми...
    Меня земляки уже не раз просили написать самому большому начальству в России: когда же, наконец, узаконят Радоницу, объявят праздничным выходным днем? Вот в Белоруссии уже сделали это. А то у нас в городах кто во что горазд: кто на Пасху на кладбище ходит, кто в следующее воскресенье, на Красную Горку, а ведь надо-то во второй вторник после Пасхи, на самую что ни на есть Радоницу!
    Вот в позапрошлом году этот светлый праздник совпадал с другим незабвенным праздником нашего народа - Днем Великой Победы. Это символично. Покоящиеся на родном деревенском кладбище и погибшие в разных землях наши соотечественники (из сорока ушедших на войну моих односельчан только трое вернулись домой) были, наконец, воспомянуты одним днем и на одном вздохе.