Игорь Олегович Гонохов

    В церковь я, как правило, приношу небольшую записную книжку - помянник и читаю его от начала до конца.
    Помянник своей памяти я могу читать и с закрытыми глазами. В нем меньше, чем в обычном, но все же много имен. Они не выстроены в ровные колонки о здравии и о упокоении, как в записках, подаваемых в храме. Они идут вперемешку, одно за другим. В электричке, в очереди, в автобусе, на прогулке - всегда, когда есть достаточное время для мысленного уединения, я вспоминаю каждого. Начиная с духовного отца, память открывает тех, с кем моя жизнь не была тесно связана, и тех, с кем она пересекалась только мельком. Иногда я невольно вспоминаю их даже раньше своих близких. Почему? Бог весть...
    Его самого я не знал, но был на похоронах. 31 год, подполковник спецназа, прошел почти все горячие точки. Жениться так и не успел. Говорят, в три года он заявил: "Я буду начальником сухопутных войск..."
    ...От взрыва радиоуправляемого фугаса под бронетранспортером погиб только он. У остальных - ни царапины. Случилось это летом 24 июня в Грозном на улице Химиков. Ровно 60 лет назад, 24 июня 1941 года, ушел на фронт его дед. И погиб тоже в 31 год... Ей - 92. Она простая крестьянка в глухой подмосковной деревне. У нее грустные светло-зеленые глаза. Как-то мы беседовали около ее дома. У меня даже сохранилась фотография: сидим рядом на фоне старого забора, украшенного мелкими разводами серо-голубой плесени. Хорошо помню ее руки, крестьянские, изможденные тяжелым трудом в земле. Крупные деформированные суставы пальцев, глубо-кие линии на ладони, похожие на трещины, некоторая грубость очертания всей кисти Много лет назад эти руки спасли от безбожников одну из тех чудотворных икон Божией Матери, которыми держится наша Россия.
    Моего друга (а я был с другом) удивило то, как она ловко, несмотря на свой возраст, управлялась с огородом. Меня же это обрадовало - в прошлый мой приезд ей тяжело было поднять правую руку не то что перекреститься. А в этот раз она, похоже, о ней забыла. И слава Богу!
    С ним мы учились в одном классе. Давно не виделись, но вот столкнулись на улице. На что я сразу обратил внимание - недельная щетина и то, что не хватает переднего зуба. По всему видно - пьет. Потерял работу, а устроиться никуда не может, из-за этого постоянные скандалы с женой. Жаловался, что был дураком и раньше не научился никакой профессии. Впрочем, шофер-то он неплохой. Почему ни он, ни я об этом не вспомнили?
    Жив он или нет - не знаю. Помню: Псково-Печерская Лавра. Зима. Схимонах. Очень стар. Согнут в три погибели. Глаза устремлены в землю. Опирается на посох. Чтобы попросить у него молитв, я упал на колени. Попросить с высоты своего роста было как-то неудобно. Маленькие синички с желтыми грудками и черными галстучками проворно разыскивали в снегу опавшие семена. И тут его голос: "Встань! Что ты упал на колени? Кланяться нужно перед иконами. Может, ты думаешь, я схимонах и чем-то отличаюсь от тебя? Все мы Божии". С того дня прошло три года. Жив ли он?
    У нее было два имени. Первое дано в угоду времени. Родилась она в 1929 году а тогда детей называли Тракторинами, Октябринами, Сталининами. Подобным именем родители наградили и ее. Второе - настоящее, его она приняла при крещении и с ним отошла ко Господу. Что я знаю о ней? Многое и, наверное, ничего. Комсомолка, активистка, очень прямая, искренняя, с внутренним компасом совести. В детстве написала пьесу и поставила с ребятами своего двора. Потом Институт культуры. Заочно ГИТИС. Ей предлагали остаться в Москве, но она уехала на преподавательскую работу в Хабаровск.
    В 42 года - страшная болезнь, буквально лишившая ее ног на пять лет. А что значит вынужденная неподвижность для неугомонной женщины, которая уходила на работу в 6-00, а приходила в 22-00?
    Встать на ноги ей все-таки удалось. Но Господь послал новое испытание - рак левого предплечья. Болела она долго. Врачи констатировали полное разрушение кости. Болезнь сделала ее искренне верующей. Незадолго до смерти она исповедовалась и причастилась. Муж о ее последних минутах рассказывал так: "Слышу, что-то тихо в ее комнате, а ведь боли были такие, что крик слышали все 9 этажей. Захожу а она почти не дышит. Лицо бледное и спокойное, без признаков страдания. Вскоре еле заметное дыхание стало еще слабее и совсем прекратилось". Скончалась она в первый день после Пасхи.
    Это лишь некоторые, кого хранит моя память... Помянник памяти - особый помянник. Тут нужно молиться о каждом, сугубо. В эти минуты чувствуешь, что ни расстояние, ни смерть разделить не могут. Что все мы здесь, и все мы живы перед единым Богом.