11 февраля этого года в Ватикане было объявлено о решении Папы Римского Иоанна Павла II повысить статус административных структур Римскокатолической церкви на территории России до уровня епархий. Отныне в документах Ватикана территория нашей страны будет именоваться "церковной провинцией", возглавляемой митрополитом.
    Русскую Православную Церковь поставили перед фактом уже принятого решения, в то время как подобные вопросы, на наш взгляд, нуждаются в предварительном обсуждении. Мы рассматриваем упомянутый шаг как недружественный и подрывающий перспективы улучшения отношений между двумя Церквами.
    Исторически Католическая церковь осуществляла на территории нашей страны духовное окормление традиционно принадлежащей ей паствы: поляков, литовцев, немцев и так далее. Именно поэтому не существовало деления территории России на католические епархии, и национальные католические приходы входили в состав Могилевской и Тираспольской епархий. Учреждение "церковной провинции" "митрополии", по сути, означает создание поместной Католической церкви России со своим центром в Москве, претендующей иметь своей паствой российский народ, который культурно, духовно и исторически является паствой Русской Православной Церкви.
    Образование в России такой церкви фактически означает вызов, брошенный Православию, укорененному на территории страны в течение многих столетий. Подобное никогда не имело места в истории нашей страны. Более того, такая форма организации католической церковной жизни нетипична даже для католических стран, где обычно не существует церковных провинций, епархии которых реально управлялись бы митрополитом.
    Следует указать на тот факт, что, осуществляя окормление своих верующих в католических странах, Русская Православная Церковь никогда не пыталась создавать церковные учреждения, параллельные католическим. Наши епархии создаются для окормления русскоязычной православной диаспоры, то есть чад Русской Церкви, находящихся вдали от Родины, а не для ведения миссионерской деятельности среди местного населения. Если бы Католическая церковь действовала в России с таким же тактом и с такой же благожелательностью, как мы действуем в католических странах, то в наших отношениях не возникло бы трудностей.
    Абсолютно неправомерными видятся нам ссылки представителей Римскокатолической церкви на то, что они якобы восстанавливают католические структуры, существовавшие в России до революции 1917 года. Почти все из существовавших в Российской империи к началу XX века римскокатолических епархий находились на территории нынешних Польши, Литвы, Украины и Белоруссии и не имели единого центра ни в столице России, ни в каком другом городе. С тех пор границы нашей страны, а также этнический и конфессиональный состав ее населения существенно изменились. Количество верующих католиков в современной России несравнимо меньше, чем в Российской империи начала XX века.
    Мы убеждены, что для окормления католиков, не столь многочисленных в нашей стране, не было необходимости повышать статус уже существующих католических церковных структур, а тем более образовывать особый церковный округ. Подобные действия Римскокатолической церкви, не обусловленные реальными пастырскими нуждами, раскрывают миссионерские цели производящихся изменений. Это подтверждается многочисленными фактами миссионерской деятельности католического духовенства среди российского населения. Именно эту деятельность мы называем прозелитической и постоянно указываем на нее как на одно из основных препятствий улучшения отношений между нашими Церквами.
    На руководство Римскокатолической церкви легла ответственность перед Богом и историей за резкое ухудшение наших отношений, за срыв только что наметившейся надежды на их нормализацию. Совершенное Ватиканом поставило под удар способность католического Запада и православного Востока взаимодействовать как две великие цивилизации на благо Европы и мира. Ради сиюминутных выгод вновь принесена в жертву возможность общего христианского свидетельства разделенному человечеству.
    Возникает вопрос: продолжает ли Ватикан, как это им постоянно заявляется, считать отношения с Православной Церковью отношениями диалога и сотрудничества или он воспринимает Православие как нежелательного соперника? Если имеет место последнее, то ни о каком согласии между нами не может идти речи.