В 1825 году к преподобному в Саровскую обитель приехали какие-то блестящие офицеры. Изумление братии вызвало то обстоятельство, что преподобный Серафим, за некоторым исключением всегда встречавший любого человека искренним и ласковым обращением "радость моя", вдруг воспламенился гневом при одном виде этих господ и, не дав благословения, погнал из своей кельи.

На следующий день эти офицеры снова пришли к великому старцу и, встав на колени, опять просили его благословения. Однако преподобный не изменил своего решения.

Келейник, видя подобную реакцию батюшки, не утерпел и спросил у преподобного: "Отец Серафим! Почему ты, всегда такой ласковый и приветливый ко всем, так сердито прогнал этих смиренных и хороших господ?" В ответ старец взял келейника за руку и повел его в лес, к вырытому там колодцу, и лишь коротко сказал: "Смотри!"

На дне колодца был виден каждый камешек - настолько была чиста и прозрачна его вода. "Смотри дальше!" - приказал преподобный. Келейник увидел, как на дне что-то замутилось. Потом все больше и больше. Наконец грязная муть поднялась до самого верха и весь колодец превратился в какой-то грязный отстойник. "Вот что они хотят сделать с Россией!" - крикнул негодующий Серафим удивленному келейнику.

Только позднее выяснилось, что приезжие офицеры были как раз теми самыми декабристами, которые решили получить благословение преподобного Серафима на предстоящее восстание.

Из воспоминаний братии монастыря известно также, что в то самое декабрьское утро, когда на Сенатской площади выстроилось каре бунтовщиков, преподобный Серафим выбежал из своей кельи, как при пожаре, и взволнованно носился по всему двору, непрестанно повторяя: "Что делают! Что делают!!!".

Находясь за тысячу верст от Петербурга, батюшка прозорливым оком видел (как некогда преподобный Сергий Радонежский сечу Димитрия Донского с татарами) всё, что происходило в тот момент на берегах Невы.

Декабристы, по существу, замахнулись на Самого Бога, Который через Своих Помазанников управляет конкретным народом. Они хотели разрушить совершенное монархическое мироустройство, навязывая России демократию. Демократия в законченном ее виде предполагает избрание государственных лидеров не по Промыслу и Изволению Божию: избрание властей предержащих в демократическом государстве осуществляется исключительно на основе своевольного "хотения" человеков - часто омраченных грехами.

Как после этого не понять волнения преподобного Серафима в то декабрьское утро 1825 года?

Преподобный Серафим Саровский в беседах со своим "служкой" Мотовиловым так отзывался о помазанниках Божиих и о верном служении им: "Он часто вспоминал, - рассказывал Мотовилов, - о святом Царе, Пророке Богоотце Давиде и тогда приходил в необыкновенный духовный восторг... Разъясняя же, как надобно служить Царю и сколько дорожить его жизнью, он приводил в пример Авессу, военачальника Давида".

- Однажды он, - так говорил батюшка Серафим, - для утоления жажды Давидовой прокрался в виду неприятельского стана к источнику и добыл воды и, несмотря на тучу стрел из неприятельского стана, пущенных в него, возвратился к нему, неся воду в шлеме. Когда же что-либо приказывал Давид, то Авесса ответствовал: "Только повели, о Царю, и все будет исполнено по-твоему!". Когда же Царь изъявлял желание сам участвовать в каком-либо кровопролитном деле для ободрения своих воинов, Авесса умолял его о сохранении своего здравия, останавливая от участия в сече, говорил: "Нас много у тебя, а ты, государь, у нас один: если бы и всех нас побили, то лишь бы ты был жив - Израиль будет цел и непобедим. Если же тебя не будет, что будет тогда с Израилем?"...

Далее Мотовилов продолжает: "Батюшка отец Серафим пространно любил объясняться о сем, хваля усердие и ревность верноподданных к Царю: "После Православия они суть первый долг наш русский и главное основание истинного христианского благочестия".

Часто от святого царя Давида он переводил разговор к нашему великому Государю Императору (Николаю Первому. - Ред.) и по целым часам беседовал со мною о нем и о царстве Русском; жалел о зломыслящих противу Всеавгустейшей Особы Его.

Восстание в Санкт-Петербурге - не просто шкодливый поступок юнцов в офицерских эполетах, а акт самого настоящего клятвопреступления. И речь идет не только о личной присяге, которую каждый из них как офицер приносил своему Государю. Это та клятва, которую от своего имени и от имени всех потомков давали наши предки Михаилу Федоровичу Романову на знаменитом Соборе 1613 года, перед лицом Бога обязуясь верой и правдой служить и ему, и всей его, ставшей с момента венчания на трон Августейшей, династии.

Сегодня мы должны вспомнить сакральный смысл понятия "клятва" и меру ответственности тех, кто принял ее. Само по себе принесение клятвы означает то, что человек, принесший ее и не выполнивший, тем самым добровольно налагает на себя ПРОКЛЯТИЕ, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Во время восстания на Сенатской площади народ не поддержал декабристов, иначе процесс отступничества начался бы не в 1917 году, а на 92 года раньше. Слава Богу, этого не произошло! Клятвопреступление в 1825 году осталось в масштабах "частного" греха тех, кто совершил его.

Однако порочные плевелы этих волхвов "звезды пленительного счастья" были уже посеяны, и в свое время из них выросла свергнувшая Династию революция. Преподобный Серафим предвидел это, оттого в свое время и топал ногами на приехавших просить его благословения декабристов.

Содержание     Начало страницы