Украинство – это болезнь

Эпидемия переименований захлестнула Украину. Украинство – уникальное явление в мировой истории. Историческая фикция наступает на прошлое, чтобы изменить будущее. Почему хунта не может заставить население отказаться от русского языка?
 

На эти и другие темы корреспондент «Русского Дома» беседует с Олегом Борисовичем НЕМЕНСКИМ, ведущим научным сотрудником Российского института стратегических исследований.

– Олег Борисович, на Украине сейчас началась целая эпидемия переименований. Чем это объясняется, на ваш взгляд?

– Это прекрасно демонстрирует саму сущность украинской государственной идеологии. Украинства как идеологии, которая не стремится возрождать ничего исторического, поднимать реальную историю, культивировать настоящую историческую традицию. А стремится всё переделывать, всё переименовывать. Начали со своего народа, который переименовали в украинцев, а ведь ещё в XIX веке не было такого народа, в том плане, что не было массового украинского самосознания, а это главный показатель существования народа и собственных личностей. Самоидентификация существовала только в умах небольшой кучки интеллигентов, которые считали, что нужно создать такой народ, такую нацию. Теперь этот антиисторический заряд украинства проявляется на всём. Украина готова переименовать абсолютно всё, что имеет хоть какой-то отсыл к русскости или к российской государственной истории. Коммунизм в данном случае тоже воспринимается как часть российской государственной истории. Он отождествляется с Россией. Историческое самосознание подменяется новым, как бы слепленным из исторической фикции. В сегодняшних условиях это работает, несомненно, работает. Сейчас-то украинский народ – это реальность, которую странно отрицать. Ничего нет, кроме этой идеологии, а идеология очень негативистская, антиисторическая, антирусская, антироссийская и направлена именно против прошлого. Где-то, да, формируется, действительно, настоящее украинское общество. А где-то мы видим, что просто такая идеология не натягивается на эти земли, слишком сильно культурное сопротивление народа. Ведь ещё в 90-е годы можно было ожидать, что скоро всё население заговорит по-украински, потому что, в принципе, перейти на украинский не трудно. Но мы видим, что русский язык абсолютно победил. До сих пор большинство населения Украины предпочитает в быту разговаривать на русском. В школах детей учат на украинском языке, а на переменах они общаются по-русски.

– Ну, может быть, они дойдут и до того, что официально запретят русский язык?

– Они мечтали бы его запретить, но не получается, потому что русский язык побеждает. Если сейчас официально запретить русский язык, то это расколет Украину ещё быстрее, и это понимают все. Вот и переименование городов опять же продолжает дело раскола страны. Это как бы такая открытая демонстрация населению юго-востока Украины, что мы с вашим мнением не считаемся, мы вашу историю, историю ваших регионов не уважаем. Мы будем здесь делать то, что считаем нужным, и потому наша власть навязывает вашим городам, вашим областям свою волю и своё представление об этой жизни.

– Появилось поколение людей, которые говорят по-русски, мыслят по-русски и при этом ненавидят Россию, ненавидят русских. Это, по-моему, вообще что-то новое. Раньше в истории не было таких примеров, когда носители языка становились врагами самим себе.

– Вообще украинство – уникальное явление.  Иногда его сравнивают с хорватскими союзами, но на мой взгляд, схожего мало. Украинство – это и не национализм, потому что он всё-таки культивирует какую-то техническую традицию. У национализма есть определённый положительный заряд, он создаёт политическое общество на основе чего-то исторического, реально существовавшего. А тут полное переписывание истории, полный отказ от местной исторической традиции.

– А как же вышиванки, как же чубы?

– Они использованы в некоторых моментах, которые не имеют особого идеологического значения, которое для украинства опасно. Говорят, чубы, как вообще-то и все эти шаровары, имеют куда больше отношения к тюркам, а не к славянам. А если взять, к примеру, историю запорожского казачества, которые до XVII века сопротивлялись униатам, то это была антиуниатская идеология запорожского казачества. И если эти моменты не переписать или, по крайней мере, не упоминать, то почему бы и не использовать шаровары? Историческая одежда, которая вроде как для России не имеет национальной символики, почему бы её (это ещё коммунисты придумали) не использовать в качестве самоидентификации украинцев? Или возьмём вышиванки. Вообще-то вышиванки есть у всех славянских народов, и далеко не только славянских. У всех были рубахи с соответствующей вышивкой. Но это всё сельская культура, а сельская культура, она ведь такая же, как была и тысячу лет назад, когда ещё русского самосознания толком не было. То есть она не имеет обязательных отсылок к русскости. А для украинства главное – бороться с русскостью и с тем, что в истории является русским. Интересно, что при этом украинцы до сих пор всё-таки остаются в сфере русской культуры. Даже для самых украиноязычных украинцев основной культурный багаж всё равно остаётся русскоязычным. И они имеют дело в основном с наследием русской культуры, поэтому не чувствуют её чужой. Они чувствуют её той частью своей культуры, которую надо отрицать. Ну, например, Украинский институт национальной памяти выступил с заявлением, что по-русски Днепропетровск надо именовать «Днепром». Это очень характерное заявление, потому что украинцы совершенно не понимают, что государство Украина не имеет никаких прав на русский язык. Для государства Украины русский язык – это просто иностранный язык. И она не имеет право указывать, что и как по-русски писать. Почему же тогда деятелям из института национальной памяти не приходит в голову указывать, предположим, англичанам или французам, как и что им надо писать. А по-русски они считают возможным настаивать на том или ином написании! И, соответственно, коверкать русский язык, потому что русский язык на Украине коверкается постоянно. Пишется «в Украине», хотя это антиисторическое написание. И теперь будет писаться в русских текстах «Днепрохоть», а город по-русски должен называться «Днепр». Украинство как идеология имеет корень в польской культуре. Например, у Иоахима Лелевеля – был такой очень крупный польский историк эпохи Просвещения. Но потом в середине XIX века на Украину стала проникать литература польских историков-русофобов, которые утверждали, что россияне – это народ явно кочевой, туранский, это сброд из разных народов, который кочует у азиатских степей. Соответственно, это род принципиально не европейский. Да, он заговорил на славянском языке благодаря принятию Православия, но в расовом плане, в кровном отношении – это не славяне, не европейцы. И этим они принципиально отличаются от собственно русских, то есть жителей нынешней Украины и Белоруссии, которые являются частью польского народа, весьма своеобразной частью.

– То есть изначально была заброшена такая историческая диверсия?

– Совершенно верно. Это идеология, которая формировалась изначально внутри польского антироссийского движения. Потом она, правда, выстрелила и в обратную сторону. Мы знаем, как украинские националисты впоследствии относились к полякам, что привело к такой трагедии польского народа, как Волынская резня. Но истоки украинской идеологии во многом были сформированы именно польской культурой и польской исторической мыслью.

Беседовал
Андрей Викторович Викторов